— Об окружающем мире. О тебе в нем и о тех, кто рядом. С самого детства тебе объясняли, что чудеса остались лишь в сказках. А из-за расплодившихся последнее время всевозможных магов, колдунов и экстрасенсов, большинство из которых шарлатаны чистой воды, тебе трудно поверить, что есть и те, кто действительно может.

— Не правда. Я за последнее время столько видела, что было бы смешно утверждать, что этого нет.

— Да ты уже видела многое. И на уровне осознанного восприятия почти не сомневаешься. Но вот твое подсознательное я упорно твердит — все чудеса всего лишь удачно поставленный трюк.

— Откуда хоть слов то таких набрался?

— На психолога учился, — довольно оскалился Дан. — Не доучился, правда. Все. Хватит на сегодня. Иди спать. Хотя нет, сначала поешь чего-нибудь, а потом ложишься в кроватку и сладко спишь без посторонних мыслей, самокопанния и угрызений совести. Продолжим завтра. Иди.

— А ты? — спросила Станислава, уже сдавшись и отходя к дому.

— А мне ещё сарай починить надо.

Когда девушка скрылась в доме, из тени вышел Артем: тонкий бледный, черная косичка струиться между лопаток.

— Не усидел все таки, — ничуть не удивившись произнес Дан. — А своими ножками уже не хочешь ходить.

— Ты же сам мне запретил дом покидать, без крайней необходимости.

— Ладно, ладно! Что думаешь про нашу ведьмочку?

— Двигается неплохо. Дар четкий, но сила её заемная.

— Да, я так же увидел. Думаю, за ней стоит сильный и древний род. Со временем сила спадет, но умения останутся.

***

Ни есть, ни спать не хотелось, но Станислава завернула на темную кухню, щелкнула выключателем и вздрогнула. За столом у стены сидел парень из заколоченного дома, с лицом Тимку, и грустно улыбался. Станислава, как советовал Дан, закрыла глаза вдохнула-выдохнула, открыла глаза. Видение растаяло, осталась лишь столь ж грустная улыбка на губах Артема.

— Ты чего это тут? — поинтересовалась Станислава.

— Да на ваши бальные танцы любовался.

— А почему в темноте?

— Так виднее. Есть будешь?

Стася неопределенно пожала плечами, вроде как предложи что, а я подумаю.

На столе под самым окном зашумел электрический чайник, щелкнула кнопка, оповестив, что вода вскипела. Артем подтянул костыли, поднялся и доковылял до шкафчика. Открыл дверцу, достал две тарелки и неловко придерживая их, поковылял в обратном направлении. Станислава было дернулась помочь, но даже не встала. Что-то, то ли женская интуиция, то ли пресловутый дар, на который похоже будут списываться все странности в ближайшем будущем, точно в ухо ей шепнуло: «Не надо!» Человек, почти полгода страдавший от недуга, теперь всеми силами будет стараться доказать даже не Дану, который ухаживал за ним, точно за младенцем все это время, а самому себе, что он вполне здоров и достаточно силен, что может позаботиться не только о себе, но и о тех кто рядом.

И Станислава задушила в зародыше благородный порыв. А Артем даже не заметив ее внутренней борьбы, сгрузил тарелки на стол и, с нескрываемым удовольствием, сел обратно на табурет, нагнулся, прошуршал чем-то в ящике стола, достал две ярких упаковки.

— О, бомж-пакет, — улыбнулась Станислава. — А тебе можно? Дан не начнет ругать за чрезмерно не здоровую пищу?

— Ну, его же тут нет, и в ближайшее время он точно не появиться, так что если не сдашь, точно не узнает. Иногда, знаешь ли, хочется такой вот гадости.

Станислава надорвала свою упаковку, высыпала ком быстроприготовляемой лапши и специй в тарелку, залила кипятком свою порцию и порцию Артема. Парень придвинул тарелку ближе и, не дав как следует разбухнуть лапше, принялся за еду. Тепло и усталость волнами разливались по телу Станиславы. Она мешала пшеничные пружинки вилкой и, забыв об Артеме, глядела в темное, точно потерявшее прозрачность, окно. Мысли текли медленно. Почему-то вспомнились летние вечера в доме бабушки. Так же, чуть помаргивая, горела лампочка, тишина наполняла усыпающий дом, а они вдвоем сидели, пили ароматный, пахнущий травами и летом чай из больших тяжелых глиняных кружек. И молчали. Иногда к ним присоединялся Тимур…

В какой-то момент она поняла, что все так же мерно мешает лапшу, а тарелка Артема практически пуста.

— Знаешь, я, наверное, слишком устала, есть совершенно не хочется. Пойду.

Встала и вышла из кухни, добралась до комнаты и, упав на кровать, завернулась с головой в одеяло. Ныло уставшее тело, болело не менее замученное сердце. Станислава успела подумать, что так и проворочается до утра, не сомкнув глаз, и через мгновение спала.

Тимур Шмелев не мог бы с уверенностью сказать спит он сейчас или бодрствует, а главное, как долго это продолжается. Вокруг плавал серый дым, а может туман. Иногда он сгущался, до состояния вязкого киселя, в котором не возможно было вздохнуть или пошевелиться. В такие моменты Тимуру казалось, что еще пара секунд, и он умрет, но прежде чем ужас становился паникой, все заканчивалось.

Иногда дым рассеивался, и парень вдруг оказывался на подиуме, в свете тысячи ламп и вспышек фотоаппаратов. Или в постели очередной красотки. Или за рулем авто, несущегося по берегу синего моря, по горному серпантину или сквозь яркий свет неоновых огней большого города. Каждый раз реальность происходящего не вызывала сомнений. Но стоило окончательно увериться, что все вокруг не сон, и опять наползала вязкая серость.