Все действо происходило в полной тишине, точно у сломанного телевизора: изображение было, а звук отсутствовал.

Свет мигнул, а когда зажегся, посреди захламленного помещения замер брат Насти. Похоже, его это удивило больше, чем хозяина кухни, который скорей всего принял появление незваного гостя за очередной свой горячечный бред. Отец Насти сначала сощурился, наморщил лоб, точно пытаясь вспомнить, кто перед ним, а потом осклабился, узнавая. Он что-то начал радостно выговаривать, хохотать и кричать, тыча грязными пальцами в парня. Старик даже запустил в противника недопитой бутылкой, которая недостигнут цели, осколками разлетелась натолкнувшись на противоположную стену. Обстановка накалилась до придела.

Брат Насти все больше менялся: отвращение и боль исказили лицо. И вдруг черты его смазались, поплыли. Он стал тоньше, выше, кожа побелела, волосы вытянулись и сами сплелись в косу. Пальцы на руках стали длиннее и на них глянцево блеснули когти. Тимур невольно отшатнулся, а алкаш продолжал с хохотом выкрикивать оскорбления, потеряв остатки здравого смысла.

И тогда тот, в кого превратился брат Насти, одним скользящим, смазанным движением покрыл расстояние разделяющие его и хозяина кухни, взмахнул рукой, точно желая дать пощечину. Старик перестал хохотать, забулькал, захрипел, и ставший вдруг единственным глаз остекленел, кровь вперемешку с чем-то белесым заструилась, заливая уцелевшую половину лица. А вторая половина съехала, шмякнулась на пол, забрызгав кровью все вокруг. А следом осело тело.

И парень с каким-то детским недоумением перевел взгляд с руки на старика у стены и обратно, недоуменно рассматривая красные капли, срывающиеся с его когтей, точно не до конца осознавая, что именно он только что убил человека. Мгновение, два и парень исчезает, рассыпавшись пеплом.

А Тимур почувствовал, как тошнота подкатывается к горлу, но прежде чем его вывернуло, он опять погрузился в уже ставшей привычным грязно серый туман.

***

Всю ночь Станиславу не отпускали кошмары о Тимке. Она и не подозревала, что способы замучить дорогого тебе человека могут быть столь разнообразны. Тимур горел, тонул, задыхался в маленькой комнатке, терялся в огромном лабиринте, замерзал в снежной пустыне. И едва разжав когти кошмара, она выныривала на поверхность реальности, как скользкие щупальца очередного страшного сна затягивали её в пучину вязкую как грязь.

Промучавшись половину ночи, Станислава поняла, что даже за все золото мира не согласиться еще раз сегодня коснуться головой подушки, села, опустила ноги. Холодный пол остудил не только босые ступни, но и голову. Поднялась, подошла к окну, отдернула тяжелую штору, распахнула форточку и вздохнула морозного воздуха. Стало совсем хорошо. Сон оказался только сном, подернулся пеплом забвения и почти сразу забылся.

На улице разыгралась метель. Ветер выл, то громче, то тише, бросался пригоршнями снега в окно. Белые хлопья, прошуршав тонкими крылышками по стеклу, уносились прочь, кружась в диком танце. Белесая мечущаяся мгла скрыла даже близкий забор.

Душа Стаси сейчас была подобна этой вьюге. Хотелось бежать, рвать и метать, а приходилось сидеть и ждать, не понятно чего. Она простояла достаточно долго, смотря в никуда, пока не почувствовала, что совсем околела на сквозняке. А ещё она осознала, что уже какое-то время замеряет на вдохе, точно пытаясь услышать что-то очень тихое, настолько, что даже легкое дыхание мешало этому. И шел этот даже не звук, а ощущение звука, сверху, где под самой крышей располагалась комната Дана. Станислава нашарила тапочки, накинула на плечи шерстенную кофту, так же одолженную у хозяев. Тихо ступая, добралась до лестницы, постояла у основания, прислушиваясь, и полезла вверх.

Все пространство под крышей делила на две не равные части перегородка. В одной, где непосредственно заканчивалась лестница, помещалась спальня с кроватью, шкафом, столом и вполне современным компьютером на нем. А во вторую вела плотно закрытая дверь, так что не понятно было что там, но одно было ясно точно — именно туда ей и надо. Стнислава остановилась перед дверью в перегородке, взялась за ручку, но открывать передумала, лишь вежливо постучалась, ощущая себя при этом полной дуррой. В голове возникла яркая картинка: Дан поднимается по лестнице и спрашивает, зачем она стучится в его шкаф с одеждой. Но мгновение тишины, и с той стороны раздался нервный смешок, а затем просто ядерный взрыв хохота. За дверью находилось явно больше двух человек, что слегка озадачивало.

Хохот оборвался так же резко как начался, и вместо него зазвенели голоса:

— Ведьмочка проснулась, а вы еще здесь. Продули! — это Артем.

— А кто обещал нашептать крепкий и здоровый сон на всю ночь?! — возмущенно недовольный незнакомый мужской. — Подыграл дружку.

— Я говорил, что она необычная, а вы не верили, — это уже Дан, улыбается.

— Ладно…Ладно… — сразу несколько голосов.

А потом опять голос Артема:

— Заходи, Ведьмочка, уже можно.

Станислава толкнула дверь и переступила порог. Комната, внутренним убранством, напоминала скорей избушку лесного колдуна-знахаря, чем второй этаж современного дома. Стены и наклонный потолок увешены пучками трав, окно задернуто сплетенной из сухих стеблей циновкой, на полу шуршат лепестки и тонкие веточки. В воздухе плавает аромат лета и прогретого солнцем свежего сена. И уж совсем неуместно смотрелись посреди такой обстановки два кожаных дивана, два кресла и журнальный столик из темного дерева между ними.

На правом диване, заняв его целиком и едва уместившись, сидели два плотных парня практически одинаковых внешне и очень похожие на Дана. Только волосы темные и прямые, у правого более короткие, а у левого достаточно длинные, что бы заплести в маленький хвостик. Глаза глубокого серого цвета. А еще у правого родинка на щеке.

Дальше, в кресле, сидела девушка, совсем еще подросток. Худенькая, с только начавшейся формироваться фигурой, но при этом круглолицая, с крупными и очень красивыми чертами лица. Русые волосы заплетены в две косы, серые глаза глядят оценивающе и осторожно. На её коленях маленькая мышка грызла какое-то лакомство, совершенно не обращая внимания на больших и страшных чудищ вокруг.