– Я сказал, что копыта коней кагана пройдут по всей Аллодии. Его страна ляжет под наши мечи, а голова Торнейского будет торчать на колу у юрты кагана. И ты, кал-ран, станешь тем, кто принесет ее!

Мурсун искренне в этом сомневался. Но...

– Почему тебя отпустили?

– Черный Волк сказал, что храбрость заслуживает награды!
– заюлил Журмей.

Кал-ран хмыкнул.

– Повернись спиной, кан-гар.

Журмей попытался отказаться от такой чести, но...

Повернули. Осмотрели отпечаток на заду 'храбреца', и кал-ран подвел итог.

– Ты прав. Храбрость не должна оставаться без награды, равно как и трусость. Так что... Казнить!

– Нет!!! Пощади, кал-ран!!!

Бесполезно. Крики быстро стихли, когда Журмея проткнули сразу несколькими копьями. Мурсун вздохнул.

– Зачем мне кан-гар, который погубил своих людей, а сам уцелел? Незачем...

Все собравшиеся восславили мудрость кал-рана,, Мурсун переждал восторги и поинтересовался:

– Что там у Шурвеха?

У Шурвеха все оказалось намного лучше.

Плоты степняки не сделали - тут навык нужен. А вот брод найти - дело нехитрое. Прощупывай дно, и вперед. Где вплавь, где с ругательствами, но переправились, потом натянули веревки, благо, река оказалась достаточно узкой, и принялись переправлять все необходимое.

Те же луки со стрелами.

Привяжи, да плыви?

Нельзя.

Тетива не должна отсыреть, да и намокшие стрелы меткости не добавляют. Но постепенно, потихоньку...

Отряд в две сотни степняков занял выжидательную позицию. Любого, кто пойдет за водой, они встретят стрелами.

Кал-ран одобрил. Что ж, подождем немного.

Можно продержаться без еды. Но без воды? На солнцепеке - день будет ясным? Под обстрелом?

Долго наглецам не выстоять. А он потом отправит кагану письмо о своей победе. И...

Лучше сразу же написать про Торнейского. Да, так будет лучше всего. Два письма.

В одном он напишет, что столкнулся с отрядом Торнейского, численностью... тысяча человек. Нет, лучше две... ладно. Полторы тысячи врагов. Они уничтожили тысячу, но потеряли пятьсот своих и заперли врага в... интересно, как называется это место?

Неважно.

Главное, Торнейскому отсюда никуда не деться.

Так что каган может ожидать его голову на копье в ближайшее время.

Так будет лучше всего...

Мурсун потер руки - и принялся диктовать писцу нужные слова. Это ведь так важно - своевременно и правильно донести до начальства новости!

А то можно и без награды остаться. Или вообще...

Пишем.

Мой господин...

***

Рида известие о стрелках не порадовало.

– Думаешь, долго тут продержимся?
– Стивен тоже был легко ранен в плечо, но отлеживаться в обозе не собирался.

– Хотя бы пару дней, - честно признался Рид.
– потом пойдем к Дорану.

– Может, стоило пойти сразу? Здесь мы не передохнем...

– Главное, чтобы не передохли, - скаламбурил Рид.

Ему тоже было паршиво. Одна из стрел клюнула его в ногу, чуть пониже колена, и он прихрамывал, надеясь, что воспаления не случится. И так-то хромал, а теперь вообще...

Сволочи степные!

За водой теперь приходилось ходить по четыре человека, прикрываясь щитами. Получалось плохо, но пока хватало и людям, и лошадям. Тем не менее, ясно было, что долго так не простоять. Но может, хотя бы еще сутки?

Интересно, отправил ли Мурсун гонца?

Рид от всей души надеялся, что да. Флаг с белым зайчиком реял на ветру, словно издеваясь над степняками.

Расчет был прост.

Если Хурмаху донесут про Рида, он подождет идти на Равель. Свернет и двинется к нему.

Рид искренне надеялся, что достаточно насолил кагану, чтобы рассчитывать на его чистую и незамутненную ненависть. Это же такой шанс разорвать врага конями! Как его упустить?

И Равель выиграет еще немного времени. Хотя бы чуть-чуть...

Лишь бы успел Иллойский. Лишь бы он успел...

***

Не все из собравшихся в лагере думали сейчас о Равеле. Нет, не все...

Роман Ифринский переглянулся со своими друзьями. Виктор Лейнский и Эрон Шорский также были потрепаны, измучены, и ничего хорошего впереди не предвидели. Вообще.

Это не на параде красиво перед дамами гарцевать, это кровь, грязь, дерьмо в самых неприглядных их проявлениях. Это смерть и страх.

И Ифринскому вовсе не хотелось закончить жизнь здесь и вот так. В грязи, корчась от боли и запихивая внутрь распоротого живота вывалившиеся кишки.