Шрифт:
Элиза проигнорировала вопрос, но объявила:
– Скорее глубину… Это точно Луна. Координаты легко вычисляются, но есть нюанс: точка соответствует Морю Мечты и ста восьмидесяти пяти километрам под поверхностью.
Оба молодых человека одновременно воскликнули:
–Что?! Ты ошиблась! Перегрелась! Бред!
Компьютер терпеливо переждал поток субъективных определений своей работы и обратился к Сержу Сомову:
– Мистер Сомов! Вам не к лицу скоропалительные выводы. Здравый смысл не отвергает факты, он ищет им объяснение. Придётся напрячься. В этом месте куда как интереснее даже того, что я уже сообщила вам. Информации поступает много. Спрашивайте, думайте, вспоминайте…
Джонни Фаррет был само воплощение скепсиса: трюк с часами, с картинкой на экране, голословные рассуждения компьютера – это точно проделки взбесившейся электоробабы. Где же такое видано, чтобы железяка так говорила с человеком? Аномалия в его владениях существует, это бесспорный факт, и она влияет на электронный мозг. Что же, не ахти что, но деньжат на этом аттракционе срубить можно.
Сержа Сомова обращение Элизы не удивило: пара-тройка новых веток в алгоритме интерактивного взаимодействия, расширенный уровень когнитома, моток припоя и паяльник… Зацепило слово «вспоминайте». Что-то за ним стояло.
Не успел Серж об этом подумать, как память вернула ему все тактильные ощущения, звуки, эмоции, мысли – всего его недавнего в напряжённый момент перехода сюда, искусственную пустыню внутренней Луны. В тот миг опасности перед его глазами промелькнула, нет, он заново, в мельчайших подробностях, прожил всю свою жизнь. Мгновение за мгновением, не забывая ничего и зная, что будет дальше.
Собственно, он не удивился. На краю возможной смерти, как говорят, так и происходит. Однако, кризис миновал, а память…
– Серж, давай убираться отсюда. Скучно. Мне ещё дедушку высыпать надо, а тебе компьютер чинить. Кроме того…
Сомов перебил:
–Джонни, скажи: ты помнишь узор на своей пелёнке?
Джон Фаррет шарахнулся в сторону.
– Нет? А я помню.
Сто лет назад
1
В этот вечерний час комары просто озверели. Возможно, сказывалась близость реки, вдоль крутого берега которой вилась узкая тропинка, или полнолуние, но скорее всего виновником нашествия кровососущих был очередной неудачный эксперимент на соседней биостанции по выращиванию апатичных к кровяному белку назойливых насекомых. Для чего – не понятно, но получалось только хуже, и окрестности периодически наводняли полчища Culicidae поистине гигантских размеров.
По тропинке шли двое: девушка с биостанции и приехавший из большого города в имение родителей молодой человек. Девушка была миловидна, и короткое платье открывало стройные ноги, поэтому не мудрено, что парень явно намеривался склонить спутницу к краткосрочным близким отношениям, но комары имели на этот счёт своё мнение. Мнение девушки до поры до времени оставалось неизвестным.
Парень совсем отчаялся. После очередной мазохистской пощёчины он воскликнул:
– Гады! И почему они кусают только меня?
Девушка прыснула в кулачок:
– Наверно потому, что стервы подругу не обидят. Шучу. Нам на станции специальное средство выдают, чтобы исключить… – девушка осмотрела кандидата с ног до головы, – все контакты… Опять шучу. Снимай пиджачок, я тебя аэрозолькой обрызгаю… Вот так!.. Не надевай, постели здесь, посидим… Вид то какой на реку! И что сегодня за Луна! Те, кто её сделали были настоящими романтиками. Как жаль, что она закрыта для туристов, я бы полетела. Я тоже романтик. А ты?..
– Конечно… Прысни мне ещё из баллончика на носки.
2
Утренний туман, отыгрываясь на чистоте загородного воздуха, заполнил русло неторопливой речки, все примыкающие к ней низины, выполз на грунтовую дорогу, ведущую к вилле в неаполитанском стиле, по-хозяйски окутал геометрически выверенные сады из карликовых яблонь и апельсиновых деревьев. Но показавшееся из-за холмов Солнце уже начало подтапливать зыбкую пелену, уже блеснуло на стёклах небольших окошек старинного дома, уже разлилось по красной черепице, уже подняло на ноги пожилую чету хозяев виллы Блази, Бьянку и Антонио.
Супруги сидели на увитой виноградом террасе в ароматах кофе и свежей сдобы. Наконец-то, старинный семейный сервиз из твёрдого фарфора занял своё почётное место на обеденном столе. Ради гостившего сына он был извлечён и распакован, осмотрен и очищен, и теперь блистал первозданной красотой родившего его XVIII века.
Кроме кофе и сдобы специально для молодого человека к завтраку были поданы йогурт, ветчина и варёные яйца. И где это только он научился так рано набивать живот? Да и сам он уже должен сидеть за столом.