Шрифт:
В 75 она развелась с мужем. Они проживают в одном доме, но в разных квартирах. Бывший муж часто зовет ее на обед, а Лина помогает ему выбрать нормальные продукты. На все праздники они делают друг другу подарки.
Сегодня ее волновали экзистенциальные вопросы:
– Люда, скажи, время действительно летит быстро или только мне так кажется? Вроде, вчера была среда – и уже понедельник! И летят, летят эти дни, годы – оглянуться не успеваешь, как уже старуха!
Только недавно эту же тему мы затронули с моей однокурсницей, директором школы, человеком, которого по роду деятельности старость обходит стороной, Зоей Диденко:
– Роки все-таки не дають спокою… Згадую свою бабусю, яка все бідкалася: і де вони оті роки взялися?! Пржила 89 років, не знала, як це голова болить і з якого боку серце. Не мала сивини у волоссі. Усі поеми Шевченка знала напам’ять… На столі перед іконою лежала Біблія і “Кобзар”. В тому була її краса…
С другой моей знакомой, восьмидесятисемилетней Раей, мы долго бродим по отделу косметики и никак не можем выбрать ей крем.
– Рая, уточните, наконец-то, что именно вы ищете?
– Чтобы морщин не было, и еще пудру – чтобы я моложе казалась, – Рая смотрит на меня с надеждой, словно я разбираюсь во всех этих баночках и сейчас одним движением руки вытащу заветный крем Азазелло. Когда-то (я это время не застала) она была пухленькой дамочкой с натянутым гладким лицом. После болезни похудела, а лицо покрылось невероятным количеством вертикальных бороздок.
– Рая, от морщин нас может спасти только гильотина! – жестоко шучу я, вероломно вторгаясь в ее фантазии.
Марии 94. Порой к ней приходят видения, и она разговаривает на семи языках с молодым красивым парнем двадцати лет.
– Представляешь, он меня замуж зовет! – Маша кокетливо улыбается, и, если бы не анемия, ее щечки точно зарделись бы невинным румянцем. – Меня, старую бабку! Ха-ха-ха!
Затем она берет зеркальце, внимательно изучает свое отражение, бросает на меня взгляд: ну как?
– Отлично выглядите! Я совершенно не удивляюсь, что он влюбился в вас!
В тот же скверик, где я иногда встречаюсь с Линой, приходит на обеденный перерыв американец Дэвид. Он интересуется русским языком, а я все никак не постигну английский. Мы обмениваемся опытом общения и обогащения нашей разговорной речи. Бывает, к нам присоединяется девяностолетняя Сима. Она очень болезненна, за счет чего живет – знает об этом только вселенная. Но в присутствии Дэвида Сима расцветает: она пытается говорить с ним на английском, смешивая иврит и русский, восхищаясь его работой системного администратора, выражая понимание – ведь и она когда-то, лет 70 назад тоже работала администратором и знает всю сложность и ответственность этой должности. Когда Дэвид уходит, Сима еще какое-то время пребывает в игривом настроении, потихоньку затухая. Она помнит, что он сюда приходит, и всякий раз интересуется, где этот мальчик.
Глубоко пожилые люди с восьми утра идут в клуб пенсионеров, куда и я забегаю часто – там очень хороший вай-фай. Они идут туда пешком, едут на вилчерах, потихоньку ступают с вокерами. Вот группа из восьми женщин обсуждает книжку. А в спортивном зале идут занятия по фитнесу. В компьютерном классе собрались старички, и юная кореянка в прелестном платьице обучает их элементарным навыкам пользователей. За столиками с чашками зеленого чая сидят парочки и о чем-то тихонько воркуют. А в библиотеке красивая старенькая леди дает мастер класс по рисованию: ее картины прекрасно чувствуют себя на стенах первого этажа.
И я понимаю, что все эти люди – и здесь, в клубе, и там, в магазинах, в сквере, где я с ними встречаюсь, – хотят продлить миг между прошлым и будущим, успеть еще немного, и еще чуть-чуть, пытаются вернуть себе кусочек молодости, что так бессовестно уходит от нас.
Я также понимаю, что:
– Старость непривлекательна и безобразна, но от нее не уйти.
– Старость забирает у нас силы, молодость, красоту, энергию, вторгается в мозги, но мы в состоянии замедлить этот процесс.
– Бывает, что дряхлеет не только тело – душа скукоживается, становится дряблой и изношенной. Но в большинстве случаев она остается молодой.
– С возрастом желания никуда не деваются. Особенно нереализованные. Их можно задавить, заглушить, забыть, но они живы, пока живы мы.
– Никто не хочет умирать. Ведь так классно чувствовать себя живым!
И я оглядываюсь, надламываюсь, искусываю губы до крови, пытаясь укротить время и еще сильной рукою ухватить птицу за хвост, но летит она дальше, и только перышко на ладони не оставляет меня без надежды…
Старости не избежать, но к ней можно подготовиться
Нужно осознать, что она существует и доберется до нас. Как доказательство – целые дома и комьюнити, заселенные людьми, что на короткой ноге с Альцгеймером и Паркинсоном, размазанные склерозом и недержанием мочи, утратившие остатки слуха и верхнюю челюсть, запутавшиеся во временах года и суток.
Не паниковать. Совсем не обязательно, что к нам она явится именно в таком виде. Снова можно вспомнить бабушек, что в 100 лет прыгают с парашютом, в 80 начали свои первые путешествия, в 85 танцуют сальсу так, что редкая Кармен не обзавидуется, а в 93 выделывают «солнышки» на брусьях такие, что мне и в десятом классе не удавалось.