– Как ты можешь говорить такие вещи?..

– Какие вещи? Это правда, откройте глаза. Я была уже практически мертва, когда появилась Яна. И из-за того, что ВЫ бездействовали в свое время, она пострадала. Яна тоже чуть не умерла, защищая ВАШУ дочь. А вы переживаете за свое положение в обществе? Это даже не смешно.

– Ты не должна участвовать в этом суде. Я тебе запрещаю!
– Отец ударил кулаком по столу.

Похоже, что ни одно мое слово не дошло ни до их голов, ни тем более сердец. Мне стало больно. В груди вновь защемило. Почему у меня такие родители?

– Хочешь снова меня ударить?
– спросила я голосом полным сарказма.
– Только бей по другой стороне. Эта еще не оправилась после кулака Сары.

Я показала на щеку с синяком и разбитой губой.

Отец сжал зубы. Мама сидела и не шевелилась. Может, её тронули мои слова? Хотя...

– Я пойду туда, папа, хочешь ты этого или нет. Я дам показания, и Сара с её друзьями наконец возьмут ответственность за свои действия.

Я встала и направилась к выходу.

– Жаклин!
– донёсся до меня голос мамы.
– Когда ты успела сделать татуировку? На женщине не должно быть таких вульгарных рисунков...

Я не стала дослушивать. Какой смысл? Если бы она говорила что-то важное, а так...

Сегодня я на автобусе. Боже мой. Как это пережить?

Я запрыгнула в автобус: все разговоры затихли в одно мгновенье. Они уставились на меня широко открытыми глазами и с раскрытыми ртами. Я прошла вглубь, стараясь не обращать внимания, как меня провожают взглядами.

В следующую секунду я сама замерла. В самом конце автобуса сидел Николас. Там, где еще не так давно царствовали Сэм и Колин. Он-то что здесь делает?

Я прошла еще немного вперед, затем приземлилась на свободное место. Точнее было два свободных места. Я пододвинулась к окну. Люблю наблюдать за сменяющимся пейзажем во время движения. Школьный автобус двигался с черепашьей скоростью, поэтому я могла хорошо все рассмотреть.

Я достала из сумки телефон, воткнула в него наушники и вставила их в уши. Я специально сделала музыку громче, чтобы не слышать, что происходит в салоне.

Поэтому, когда кто-то выдернул один наушник из моего уха, я подпрыгнула на месте. Чёрт, ну зачем так пугать?

– Что слушаешь?

Это был Николас. Он усаживался рядом и уж вставлял мой наушник себе в ухо.

– М-м, что это?

Николас удивленно поднял брови, вслушиваясь в слова. Но как ни старался, не мог понять. Мне захотелось рассмеяться. Николас выглядел очень забавно. Никогда бы не подумала, что он может быть таким... таким... обычным, что ли.

И одет он сегодня проще обычного - джинсы, футболка, сверху клетчатая рубашка. Рукава закатаны до локтей. Чёлка поднята вверх.

Сейчас я не видел в нём этой напыщенности, образа я-такой-весь-из-себя-крутой-мачо. Его лицо расслаблено, а вот в глазах тоска. Я не знаю почему, но в моём сердце что-то ёкнуло. Я зажмурилась, прогоняя это чувство.

– Музыка мне нравится, а вот слов я не пойму, - он улыбнулся мне.

– Она на русском языке, - буркнула я, скрывая улыбку.
– Я тоже не понимаю. Этот плейлист составила Яна. И да, музыка и правда классная.

– Как она?
– Николас потупил взгляд.

– Ну, её лечат, - растянула я.
– Но нормально разговаривать она пока не может, так как трудно дышать из-за сломанных рёбер.

Николас ничего не ответил. Он очень сильно сжал губы, смотря куда-то в сторону.

– Почему ты сегодня на автобусе?

– Моя машина осталась на стоянке возле школы.

– Тогда понятно, - кивнула я.

Хотя сама подумала совсем о другом. Мне вообще ничего не было понятно.

В гараже Николаса находилось множество различных машин. Он мог выбрать любую из них только для того, чтобы не ехать на общем автобусе. Но он здесь. Сидит, улыбается мне и слушает музыку в моем телефоне.

То, что мы используем одну пару наушников на двоих - было как-то слишком... мило. Я понимала, что это неправильно. Но не могла просто так взять и выдернуть наушник из его уха. Заиграла следующая песня, и улыбка Николаса стала шире. Linkin Park.

– А у твоей подруги неплохой вкус.

– Ты просто не слышал, какие песни звучат в её машине.
– Я все-таки улыбнулась.

Я не сразу вошла в двери школы. Я словно почувствовала невидимую преграду. Некий барьер, состоящий из страха, волнения и противоречий, разделял меня и это здание. Рядом остановился Николас.

– Боишься?
– просил он.

Я посмотрела на него. Руки в карманы джинс, немного ссутулился.

– А что, должна?
– Я заправила за ухо прядь волос, что упрямо стремилась закрыть мне лицо.