– Игорь, - позвала я осторожно.
– Игорь!

– Мила, - он вытянул меня.
– Ушиблась?

– Тут щеночков бросили. Замерзнут, - жалостливо заныла я.
– Как у них сердца хватило?! Они же маленькие!

Круглые и пушистые жертвы жестокосердия тем временем выбрались из своей пещерки и, зевая, добрели до нас, стали тыкаться в унты и лениво невысоко подскакивать.

– Это же хаски. Им здесь хорошо, как кошке на батарее.

– А мама их где?
– я на всякий случай подвинулась к нему поближе.

– Может, на охоте с хозяином, или дела у нее собачьи. Даже если придет, не бойся - они очень миролюбивые. Я в детстве очень собаку хотел, просил у отца. Но в квартире такую держать - только мучить.

– Я как-то ездила к подруге, помнишь, я рассказывала про Ларису? И вместе с ней ходила в гости к ее приятельницам. В одной однокомнатной квартире жила афганская борзая, в другой - ризеншнауцер.

– Ты так говоришь, будто в квартирах собаки жили, а не хозяева с собаками.

– Ты когда-нибудь афганскую борзую видел? Она длиной была с хозяйскую тахту, и высотой - выше кухонного стола. Там больше ничего из мебели не помещалось, честное слово! Но она хоть воспитанная была. А вот ризеншнауцер! Квартирка побольше была, ничего не скажу, но мебели тоже не густо - собака все погрызла. Обои подраны выше моего роста. Я там не ела ничего, только вино пила, потому что эта баскервильская собака ко мне в тарелку залезала, а в бокал - нет.

Пока Игорь смеялся, я перегладила всех по очереди, потискала. Подбежали мальчишки и сманили щенков за собой. Эх, как там мой Берти!

На старый новый год Норильск получил подарок - первый раз за зиму из-за горизонта показалось Солнце. А мы с Игорем подали заявление. Нас согласились расписать без испытательного срока, в тот день, когда мы попросили. Двадцать второго января.

С кольцами, я конечно... Как бы слово подобрать? Ни одного литературного слова не нашла взамен 'выпендрилась'. 'Шишков, прости: Не знаю, как перевести'. Я захотела не просто золотой ободок, и, ни в коем случае, не бриллиант с шинельную пуговицу. И у меня, и у Игоря кольца серебряные с янтарем. У него чисто мужское, но не массивное, а узкое, с поперечным темно-зеленым, почти черным камнем по ширине кольца. А у меня в кольце два продолговатых камня - такой, как у Игоря, и бледно-лимонный. Само кольцо изящное, тонкое. Я кольца раньше не носила, привыкать придется. Ладно, своя ноша, говорят, не тянет.

Платье... Как Света переживала, мам накрутила. Где ты платье здесь найдешь, да давай по каталогу выпишем, в Москву слетаем... В Париж еще давайте слетаем. Или в Милан. Пришлось признаться.

– Да купила я платье. Когда с Катей ходили ей выбирать. Так, на всякий случай.

Мужчин, включая Ярика и Кирюшку, отправили из дома, а меня заставили одеться, что я и сделала с большим удовольствием.

– Не белое, конечно, - с сомнением и некоторой долей разочарования проговорила мама, глядя, как я картинно спускаюсь по лестнице.
– Но тоже красивое.

– Мам, мне не двадцать. Опоздала я в белом замуж выходить.

Полюбовалась собой. Бледно-лавандовый атласный корсаж, расшитый розами на тон темнее, юбка из дымчатого газа. Недаром я в него влюбилась с первого взгляда. Вот не взял бы Игорь замуж, надевала бы на ночь, как ночнушку!

После гонок на снегоходах я, жутко голодная, ворвалась на кухню. За открытой дверцей холодильника виделись ноги в знакомых тапках.

– Мам, я есть хочу! Только и лосятина, и лососина знаешь, как надоели! Давай вредных пирогов сделаем, а?

Из холодильника с просветленным лицом вынырнула... Ирина Георгиевна. Упс!

– Давай. А ты с чем хочешь, дочка? И тесто, может, сама сделаешь, как тебе нравится?

– Разных можно. И сладких, и с рыбой, и с мясом. А отец с чем любит?
–

– С картошкой. И Игорь маленький только такие и ел.

Я затеяла быстрое тесто на майонезе - моментально поднимается, вкусное и долго не черствеет, целый тазик. Пока расстаивалось, в шесть рук (мама с внучкой сидела) нарезали начинку. Потом лепили пирожки, пекли, жарили и объедались.

– Ира, а ведь вкуснее твоих, - подвел итог свекор.
– Тебе, сынок, повезло - жена и умница, и красавица, и пироги печет!

Я краснела, семья смеялась.

Свадьба, или, точнее, первая свадьба - придется ведь еще и нашу родню, друзей, коллег приглашать, в Норильск вести дело хлопотное и накладное - была веселой и шумной, несмотря на то, что большинство гостей были люди взрослые - ровесники родителей. И присутствие официальных лиц не помешало. А как же, и мэр напросился, и руководство комбината. Такое событие - почетный гражданин города женится. Почетного гражданина я первый раз увидела в костюме и галстуке, и, честно признаюсь, форма ему идет больше. Чувствовал он себя в гражданском так себе, галстук ему особенно досаждал. Впрочем, часа через полтора после начала вечера мужчины поснимали не только галстуки, но и пиджаки, женщины разрумянились, посъедали помаду, чуть растрепали прически, и все дружно отплясывали, пели под гитару, дурачились. Мы честно веселились, хотя больше всего хотелось сбежать на первую брачную ночь. Я, правда, чувствовала себя так, словно мы с Игорем будем первый раз любовью заниматься.

Ночевали мы в пустой городской квартире. Родители заранее постелили нам у себя - в комнате у Игоря по-прежнему стояла узкая односпалка. Пока я раздевалась, Игорь поставил чайник, достал заварку.

– Мила, жасмина нет. Просто зеленый заварить?

– Давай, - заходя в кухню в халате, согласилась я.
– А как ты догадался, что я чаю хочу?

– Ты его всегда хочешь.

И мы пили чай, пьянящий больше, чем шампанское, залезли вдвоем в обычную стандартную ванную под душ, больше не мылись, а тискались, налили лужу на полу, и пришлось быстро-быстро вытирать, пока соседи снизу не постучали. Я решила, что в такой ситуации ничего не остается, как тереть тряпкой как можно эротичнее. Потом я отмывалась от уборки, а муж сидел на корзине для белья и подглядывал.