– Говорил, - всхлипнула я.
– Наверняка.

– Никогда, - поклялся он.

– А как же: 'Мамочка, я тебя люблю'? Неужели даже в детсаду не говорил?

– Наверное, - он улыбнулся.
– Не помню. И маме давно не говорил.

– Вот и скажи завтра. Она на тебя надышаться не может, а ты ей за весь вечер два слова не сказал.

– Мила, давай я на тебе потренируюсь? Я тебя люблю.

– Игорь, знаешь, а я говорила, что люблю, - он дернулся.
– Подожди. Говорила, а сама не любила. Тебя люблю, а никогда не говорила. Вот тебя ругаю, а самой как трудно сказать... Я тебя люблю... Люблю...

Потом мы перестали разговаривать о любви, а начали ею заниматься.

– Мила, я очень хочу, что бы мы были вместе. Мне кажется, нам было хорошо, разве нет?

– Хорошо, - я покряхтела. Всю попу на жестком отлежала, а в спальню идти не хочется. Спугнуть боюсь...
– А чего тогда?

– Боюсь. Вдруг тебе надоест? Мила, я привык к тому, что на первом месте у меня работа. И, наверное... Нет, точно, так будет всегда. Если будет возможность, еще раз полечу. Да хоть на орбиту, неважно. Да и на Земле... Не будет у меня никогда нормированного графика, рабочего дня с восьми до пяти. И цветы я тебе дарил только по поводу, и в театр не приглашал...

– И в кино...

– Вот видишь. Мила, со мной очень трудно. Если ты согласишься за меня выйти, а потом, через год, через пять - надоест? Развод, детей делить?

– А кто вам сказал, дорогой товарищ, что у меня нет и не будет своей собственной жизни? У меня есть профессия, и, возможно, будет еще одна. Я работаю десять лет, и тоже, знаешь ли, не от сих до сих. Я хочу детей, но никогда не буду домохозяйкой, которая ждет мужа и сорок раз в день пыль вытирает, а потом жалуется, что ей скучно и быт заел.

– Значит, решили?

– Что решили?

– Что женимся?

– А спросить?

– Обязательно?

– Желательно.

– И на колено вставать?

– Ага. Люблю посмеяться.

Он слез с полки, встал на одно колено и совершенно серьезно спросил:

– Мила, ты станешь моей женой?

– А кольцо?
– давясь от смеха, спросила я.
– Кольца нету?

– Откуда бы я его по-твоему, достал?
– очень разумно спросил меня будущий муж.
– Так выйдешь или нет?

– Никаких 'нет'!
– категорически отрезала я.
– Обязательно выйду. Не отвертишься! Игорь, нет!
– противореча сама себе, через секунду завопила я.
– Только не здесь. Пойдем на мягонькое!

Утром он все-таки выполнил свою угрозу. Завтрак мы проспали, выползли из своей светелки только к обеду. Мальчишки под руководством дяди Вадима учились разбирать дедушкино новое ружье, Ирина Георгиевна с мамой наперегонки стругали, Света кормила Милку чем-то подозрительным. Я принюхалась.

– А это чем пахнет? Не рыбой? Копченой?

– Рыбой, - улыбнулась хозяйка.
– Только из коптильни занесли, остывает. Садитесь, все к ужину аппетит берегут, я вас отдельно покормлю.

– Спасибо, мам, - Игорь подошел, обнял ее, поцеловал в щеку.
– Мы с Милой женимся. Я ее уговорил.

– Сынок!
– Ирина Георгиевна поцеловала сначала его, потом меня, Моя мама подскочила, поцеловала в обратном порядке. Отцы зашумели, Макс подговорил мальчишек кричать 'ура', бедлам, короче. Ружье мужики собрали моментально, Вадим Олегович его унес и вернулся с увесистой бутылью.

– Дождались, сват!

– Дождались, - крякнул отец.
– Давайте за свадьбу, что ли?

– За свадьбу, за внуков, - будущий свекор разливал умелой рукой.
– Ты, сват, на внуков богатый, нам с Ирой тоже охота.

– Да погодите вы, - попыталась их остановить Ирина Георгиевна.

– Куда годить-то?
– возмутился ее муж.
– Не молодеем, мать.

– Да пить погодите! Время три часа только.

– Три не восемь утра, - отрезал хозяин.
– А за свадьбу - святое дело!

Мой вам совет - никогда не закусывайте шампанское копченой нельмой. Не портите вкус рыбы!

Глава 13. Отпуск на море.

Я гуляла по Норильску, как по Марсу, даже теплый комбинезон на скафандр похож. Север, он ведь тоже Terra Incognita. Город очень яркий, несмотря на зиму, темноту, и то, что засыпан снегом. Очень впечатлили снеговые тоннели, прорытые на высоту второго этажа. Дети в сугробах и ныряли, и плавали, даже Милочка кувыркалась с санок, смеялась, громко, слышно аж из-под завязанного по глаза шарфа. Я сама в детство впала, мало чем от племянников отличалась. Бегала как-то с мальчишками, рухнула в сугроб, через мгновение поняла, что удачно. Совсем рядом снег зашевелился, из него показался черный нос и голубой глаз.