– ... и так герой, карантин, потом с детьми, больше полгода безвылазно, надо же мужику развеяться. Укатил на гонки по бездорожью на целый день, от асфальта до асфальта триста километров. Я вот думаю, а мне когда развеяться можно будет? Когда девчонки в институт поступят? Вот уверена, Игорь сейчас дома, ему расслабляться не надо, - я слушала Катин бубнеж в гарнитуре, уныло помешивая чайной ложкой брокколи в баночке. Украшенный слюнявчиком Вадька в ожидании обеда грыз босую ногу.
– У него и хобби-то нет никакого, кроме работы!

– Да вот появилось, - я усадила сынулю на стульчик, зачерпнула. Первая ложка пошла комом, пятном, то есть, за следующей ребенок тянулся весь, как жирафенок. Все трое любят брокколи до дрожи. Я один раз попробовала - отрава. Почему она им так нравится - не понятно, я даже банку подальше от себя держу, чтобы не нюхать.
– Уехал на рыбалку, с соседом, каким-то Сергеичем, сказал.

– Рыбу терпеть не могу, шелуха, как там ее, чешуя, по всему дому, тиной пахнет.

– Кать, да только штраф поймают, сейчас же во всех водоемах даже любительская ловля запрещена... Катя! Вот собаки! Ни на гонки они уехали и не на рыбалки.

– А куда?!
– в ухе кроме Кати еще и Алиса с Ангелиной появились. Разбудила, похоже.

– Скорее всего, на заседание правительственной комиссии. Пора уже, наверняка работу завершили, итоги, оргвыводы. А мне не сказал!

– Мой и подавно, ты же знаешь, он у меня глухонемой партизан. Люда, что делать? Звонить?

– Катюш, а смысл? Они или трубку не возьмут, или врать будут. Теперь уж до дома. Главное, не загоняться. Ты дома или у родителей?

– Как же, он из городка к теще еще две недели назад рвался, меня уговаривал. Если бы я в городке была, узнала бы, ты же знаешь, у нас большая деревня. А ваши-то не приехали еще?

– Ждем, одни десятого прилетают, другие одиннадцатого. Катя, я перезвоню, а то у нас брокколи закончились, а мы не наелись.

Я отключилась, сняла наушник. На самом деле мне надо было помолчать и подумать.

– Ну что, мой апельсинчик, водички хочешь?

Двое сытых уже дремали в кроватках в гостиной. Теплый ветерок шевелил занавески на кухонном окне, солнце чертило длинные прямоугольники на полу.

– Что там с нашим папой там делают, как думаешь, Вадька? А если его отчислят из отряда?
– я носила заснувшего сына на руках, качая, хоть и не проснется, если в кровать положу. А мне его жалко, он и так меньше всех руки знает, потому что не орет, как королева Марго. Женек тоже уже понял, что хочешь на ручки - ори громче сестры-горлопанки. А Вадюшка - на редкость молчаливый ребенок.
– Вот почему промолчал? Я бы позвонила родителям, заранее бы приехали, посидели с детьми, а я бы с ним поехала, поддержала. Думаешь, никто бы меня не пустил? Игорю ведь даже личные дневники мне пока отдать не разрешили, - сын завозился, я поцеловала вспотевший лобик.
– Жарко? Мама эгоистка, да?

Уложила в кровать под полог - от сквозняков, надоедливых мух, невесть как пролезающих сквозь москитные сетки. Осторожно подсунула под Евгешу сухую пеленку - днем жарко в подгузниках, лучше постираю. Ритуля сосала пустышку со страстью, как карамельку.

Глубоко к вечеру услышала, как открываются ворота, въезжает джип. Встретила мужа на крыльце, как положено хорошей жене.

– Как рыбку половил, любимый? С Семенычем?

– С каким Семенычем?
– растерялся муж.
– С Сергеичем мы...

– С Гореловым, - перебила я.
– Катя детей бросила и в городок уехала, ждать не могла. Как гонщика своего перехватила, мне набрала. Так что пошли явку с повинной оформлять, - заметила в руках у Игоря целлофановый пакет с рыбной мелочевкой. Надо же, где взял только.
– И алиби тут оставь, Сушке.

По моему тону вы уже догадались, что с мужем можно шутить, а не нужно поддерживать. Честно сказать, последнее время мне было как-то не до размышлений о лунной экспедиции. Пока они летали, об их открытиях нам думать не приходилось - вернулись бы живыми-здоровыми. Потом драма и экстренное возвращение, последние дни беременности, роды, первые месяцы с детьми. Короче, эмоций столько, что есть ли жизнь на Марсе, нет ли - какая разница? А тут повод появился включить на часок голову, проверить, в рабочем ли состоянии. Других-то поводов нет - учеба, увы, пока тоже отменилась. После первого семестра я успешно сдала три зачета и три экзамена (меня, к счастью, допустили, несмотря на пропуски лекций, стационар был признан уважительной причиной) и взяла академический отпуск. Учиться с тремя грудничками можно, наверное, если поставить учебу в приоритет. Я не смогла. Осуждайте, имеете право.

Игорь рассказывал мне о заседании на ходу, пока мы гуляли с коляской сначала по деревенской улице, потом вдоль речки. Нет, у нас нет паранойи. У нас подписка о неразглашении.

Логично делать выводы об успешности или неудаче, если сопоставлять результат с целью. Так, или почти так начал свое выступление председатель госкомиссии. Он выступал в самом конце, после того, как было высказано мнение экспертов. Эксперты, кстати, во мнениях разделились. Большая часть специалистов, представлявших ВКС и РАН, говорили исключительно об успехах и достижениях. Установлена возможность успешного перелета к Луне, проведены археологические, геологические, астрономические и прочие изыскания, собрано огромное количество данных, в том числе, необходимых для планирования последующих экспедиций. Чрезвычайная ситуация на поверхности, вызванная неустановленными факторами, угрожавшая жизни людей, не имела катастрофических последствий в результате грамотных действий командира экипажа Серебро и космонавтов-инструкторов Русанова и Есина. План полета выполнен на девяносто процентов, экспедиция прервана для спасения людей.

Другая часть, из засекреченной структуры, упирала на то, что Игорь Серебро лично несет ответственность за то, что не выполнил один из главных пунктов плана. Не использован марсианский диск, не включен некий 'механизм', как они его называли.

– Самое интересное, Мила, - проговорил Игорь с усмешкой, - они отказались отвечать на прямой вопрос: какой именно процесс должен был быть запущен, и какой результат они планировали получить. И, напротив, каковы негативные последствия моего 'самоуправства'. У Горелова шея была багровая, но он сдержался. Спокойно резюмировал, что если нет отрицательных результатов, значит, командир корабля действовал абсолютно правильно.