– А если это будет двойня?! Это же вроде… какая-то там генетическая предрасположенность?

– Твою м-а-а-а-ать, – раздался ошарашенный шепот Аси на заднем фоне.

– Есть такой шанс, – согласился Кира. – И спасибо, ты только что лишил меня секса. Ты бы видел Асино лицо, – расхохотался Кира и сказал в сторону: – Ну а что ты хотела? Раньше надо было думать, за кого замуж выходишь. – И снова ему: – Веня.

– Что?

– Ты до аптеки не доехал?

– Нет.

– Тогда ты еще спросить ее должен, нужно ли ей это. Понимаешь?

– Да, но завтра ее библиотеку начнут выселять. Я должен сначала решить этот вопрос.

– Сейчас? У вас там ночь!

– Я разбужу, кого надо. За те деньги, что мы им платим, могут и не поспать часик-другой. Может, будут сговорчивей. И пусть не думают, что раз сняли галстук, то больше не у дел.

– Хороший настрой.

– Сам знаю. А кольцо ты где брал, Кира?

– Скину адрес.

На заднем фоне раздались какие-то неразборчивые крики Аси. И кажется, хлопнула пробка от шампанского.

– А не, – задумчиво сказал Кира, – кажется, у нас все-таки будет секс.

– Защищённый! – крикнула по слогам Ася достаточно громко, чтобы Веня тоже услышал.

– Звони, короче, если надо, – сказал Кира и отключился.

Веня вбил в навигаторе круглосуточную аптеку, потом набрал первый из десятка других номеров, по которым ему обязательно нужно было позвонить сейчас.

И пусть не думают, что могут притвориться спящими или глухими.

У него есть их адреса.

***

Ева не знала, каким чудом дошла до дома целой и невредимой. Часы показывали четверть первого.

Ее всю колотило и, хотя не холод тому был причиной, первым делом она встала под горячий душ. Не помогло. Дрожь только усилилась. К ней прибавилась тошнота, которая, конечно, была психосоматикой, наваждением, чем угодно, но не тем, что ей рисовало воображение.

А остановить воображение Ева уже не могла. Она трогала живот и думала, идти ли завтра самой в аптеку. Ведь непременно пойдут слухи. Это был маленький город. И у жителей было не так много вариантов, с кем она могла ненароком переспать. Выбор падал только на Савелия.

Ева могла дать голову на отсечение, что к обеду эти сплетни дойдут до Савелиевой матери. И то-то она удивится достижениям сына!

От этого Ева хихикала, сама, в одиночестве и тишине сидя на кухне, за чашкой горячего чая, в халате на голое тело и носках. По волосам текла вода, на стол, руки и в сам чай.

Слез больше не было. Она выплакала все глаза, пока добиралась до дома. Тогда же успела смириться и принять участь библиотеки. Это было такое событие, на которое она уже никак не могла повлиять.

Да, можно начать оббивать пороги учреждений, но все это потом. А здание снесут уже на днях. Безоговорочно. Бесповоротно.

Оставалось другое событие, которое, хотя бы в первые недели и месяцы, целиком и полностью зависело только от нее.

Ей принимать решение. И ей после жить с этим.

Ева словно замерла на развилке своей жизни и теперь словно вытягивалась на цыпочки, чтобы посмотреть вдаль, заглянуть за горизонт, высмотреть хотя бы какие-то события, чтобы узнать, как же сложится жизнь, если согласиться или отказаться от возможной беременности.

Если смириться, то в аптеку можно не ходить. И тогда участь библиотеки и вовсе отходила на второй план, что казалось Еве, конечно, несправедливым, поскольку она вложила в работу много сил, но реальность была такова, если в ней зрела жизнь, то решения чиновников должны были мало волновать ее.

Хотя она и сделает все, чтобы получить новую работу, а после полноценную выплату декретных и тому подобное, что полагается матерям-одиночкам.

Иллюзий Ева не строила. Только не после этой бодрящей прогулки по шоссе в одиночестве ночью.

Веня обо всем знал. И он тоже сделал свой выбор – завести мотор и уехать.

Ева со всем справится сама. Ей двадцать восемь, она здорова и полна сил. Когда-нибудь это должно было произойти. Жаль, что так. Но… уж лучше так, чем после пирогов с картофелем, когда за стенкой мирно посапывает свекровь, а ее сын елозит сверху и старается, чтобы кровать не скрипела и целует ее сухими губами.

У нее были незабываемые оргазмы. Ей было очень хорошо, а за все хорошее, как ее учили в детстве, обязательно следует расплата. Жаль, что так быстро, лучше бы позже… Но ничего уже не попишешь.