Веня поднялся и кивнул, избегая смотреть на нее.

– Одевайся.

Ощущение повышенной влажности все равно доставляло дискомфорт даже после того, когда Ева уже оделась. Она запустила руку под юбку и так и есть – трусики были мокрыми, хоть выжимай.

– Где искать аптеку, знаешь? – повторил Веня.

– Да. Поехали. Покажу дорогу.

Беспорядок в мыслях вроде устаканился, Ева вспомнила разговор с Зинаидой Львовной, которая ездила ночью на другой конец города в круглосуточную аптеку за лекарствами для покойного мужа. Да, лекарства не помогли. Ну, Еве-то должны помочь. Правда?

Она посмотрела на Веню, но он не глядел на нее, ждал у дверей, пока она попадет ключом в замочную скважину в темном предбаннике. Еву разозлило его молчание. Захотелось послать его к чертям и больше никогда не видеть, знала же, что ни к чему хорошему эти отношения не приведут. Но сейчас нужно было засунуть свою гордость куда подальше и добраться как можно быстрее до аптеки.

На улице ее сапоги утонули в грязи. В чистом салоне машины Ева сначала испугалась, что запачкает все на свете, но потом решила, что Веня ее «запачкал» куда хуже изгвазданных половичков.

– Куда ехать?

Веня держал руки на руле, но смотрел только на высвечивающиеся фарами из темноты деревья.

– Прямо до развилки. Потом направо, – холодно ответила Ева и отстранилась.

Веня тронулся и поехал. Поднялся к развилке, завернул и поехал дальше, мимо строительного забора, которого здесь еще вчера не было.

– Чертовы богатеи, – проворчала Ева. – Опять какой-нибудь торговый центр или особняк построят. А здесь, между прочим, почти парковая зона.

– Никакая тут не парковая зона, – ответил Веня.

– Тебе-то откуда знать? Ты ведь не живешь здесь?

– Не живу. Но знаю.

Опять самоуверенность в голосе. Как она ее возбуждала полчаса назад и как теперь бесит!

– Вот и не говори того, чего не знаешь, – уже не могла остановиться Ева. – Не сегодня-завтра, вернешься к себе, где бы ты там ни жил. И сюда дорогу забудешь. А тут парковая зона, охраняемая государством, но какая разница, когда деньги решают все?

– Тут нет парковой зоны.

– Есть!

– Проклятье, – прошипел Веня. – Это твоя библиотека охраняется государством. А парка там нет ни хрена. Эти три с половиной старых тополя нельзя считать парком.

– Откуда ты все знаешь? И про парк, и про библиотеку?

Веня вцепился в руль. Стиснул зубы. Ева видела его стиснутые желваки.

– Давай сначала доедем до аптеки, – сказал он.

– Почему? Причем здесь аптека?

В душе роились плохие предчувствия. Ева посмотрела на забор стройки, на Веню. Снова на блестящий ряд жести вдоль дороги.

– А что ты обсуждал с теми чиновниками в клубе?

Веня вздрогнул. Покосился на нее, а костяшки пальцев побелели. Руль на сравнительно ровной дороге не надо было стискивать так сильно.

– Веня… Ты вообще как тут оказался? Какие у тебя дела в этом захолустье?

– Ева… Сначала аптека. Куда ехать дальше?

– Да к черту аптеку, Веня! Ответь на вопрос!

– Нет.

– Почему?

– Потому что не хочу все испортить раньше, чем… ты… не выпьешь противозачаточное. Или как они называются эти экстренные таблетки.

– Боишься? – она не узнала собственного голоса.

Машина вильнула. Веня уставился на нее.

– Чего боюсь? – спросил он.

– Ответственности, – сказала она. – Потрахался и пора сбегать, да Веня?

– Ева, ты думай, что говоришь.

– Правду, судя по всему. Забор ведь тоже твоих рук дело? Ты покупал или продавал эту землю?

– Покупал.

– Дальше!

– Не могу! – крикнул Веня и ударил по рулю.

– Почему?

– Да потому что как тебе это сказать! Ты же выпрыгнешь на ходу их машины, как услышишь.

– А какое отношение эта стройка имеет ко мне?

– Самое прямое.

– Что это значит?

– Что снесут твою библиотеку к чертям собачьим и построят гребанный торговый центр. Довольна?!

В ушах зазвенело от его крика. И ярости, и обиды. Как будто это он был здесь пострадавшей стороной.

А ведь это он кончил в нее, а теперь собирался лишить не только возможной свободы, но и работы. Дела всей ее жизни.

– Ева… Поговори со мной, Ева. Пожалуйста. По-человечески.

Она мотнула головой, подняла ладонь, показывая жестом, чтобы он замолчал. Все что мог, он уже сказал. И сделал.

– А жалюзи? – спросила она слабым голосом. – Зачем? Если…

Он ничего не ответил.