Кругом была ночь. Раньше этот грязный пятачок улицы хотя бы освещал свет из библиотеки, но сегодня им установили жалюзи. Не соврали, уложились в один день. Хотя и очень удивились такой просьбе, но Веня настаивал, давил и попросил вызвать всех, лишь бы установка завершилась сегодня.

Он получил благодарность за жалюзи в особняке, хотя, конечно, это было больше, чем просто благодарность. Что-то куда больше, к чему привык Веня.

Все было бы куда проще, если бы речь шла о шубке, которую Веня мог бы подарить взамен и исправить ситуацию. Завалить вещами, шмотками и подарками. Но Ева не нуждалась в них.

Он собирался буквально разрушить ее жизнь, снести бульдозером и разровнять с землей, и тут точно не отмазаться Лабутенами.

Да Ева и не была из женщин, которые отдавались бы ему ради подарков. Она пылала в его руках искренне, она принимала его таким, какой он был, со всеми его желаниями, которые пугали, например, таких девушек, как Ася. Но уже не пугали таких, как Ника, которые готовы были на все, чтобы удержать его рядом с собой.

Ева напоминала ему Асю, и Веня благоразумно умолчал об этом, когда говорил с Кирой. Это был тот неприступный и невинный взгляд и вид, с каким Ева смотрела на него одетая. Или в стенах библиотеки. Или даже там, в клубе при первой встрече.

Голая, с блестящей от пота кожей и приоткрытыми от наслаждения губами, она смотрела на него уже иначе. Она была порочна внутри, как он сам. И его сердце заходилось ходуном от этой мысли.

Директор библиотеки. Ну кто бы мог подумать, что он найдет правильную женщину в скучнейшем месте на земле? В пристанище тишины и порядка? Что строгий хвост, застегнутый на все пуговицы пиджак, юбка ниже колена – всего лишь скорлупа, хрупкая и сладкая, как сахарный леденец. Урони его и он разлетится вдребезги.

Обмани ее – и Еву он больше не увидит.

И не сотворит с ней все те вещи, о которых мечтает прямо сейчас.

Он вышел из машины и в дверях библиотеки столкнулся с мегерой с седыми волосами, классикой того, каким, по мнению Вени, и были женщины, работающие в библиотеке.

– Закрыто, молодой человек!

– Я к директору, – надвинулся на старушку Веня.

Он хотел пробраться в ее кабинет тихо, чтобы увидеть, застать ее за рабочим процессом и сполна насладиться превращением из пай-девочки в жгучую страстную любовницу.

– Вам назначено? – не отступила та.

– Да, я по поводу ремонта крыши.

Старушка засветилась, мигом даже разгладились морщины, а у Вени на душе стало совсем паршиво.

– Проходите, проходите! Вон та дверь, Ева Константиновна на месте. Нам вот тут жалюзи сегодня установили, если бы еще и крышу отремонтировали…

Веня стиснул зубы до скрежета.

– Вы идите, – сказал он старушке, – время позднее.

– А вы надолго? – удивилась она. – Я бы подождала.

– Да, смета большая, много обсудить надо, а работа не ждет. Идите, – повторил Веня.

– Хорошо, – выдохнула старушка, – очень устала я за сегодня. Я тогда закрою сама, у Евы Константиновны есть второй ключ от входной двери.

– Спасибо, – искренне поблагодарил ее Веня.

Проследил, как она закрывает дверь и поворачивает ключ с обратной стороны.

Итак. Кроме него и Евы в библиотеке больше никого нет.

Веня погасил свет в прихожей и в главном зале со стеллажами книг. Подошел к двери, откуда выбивался свет с табличкой «Директор».

Постучал два раза, услышал сухое «Войдите», от которого член в штанах дернулся, словно это было призывом для него» и вошел в кабинет.

Ева не оглянулась на дверь. Наверное, ждала седого Цербера.

При виде нее все мысли из головы Вени вылетели, как будто их и не было.

Ева стояла на стремянке, вытянувшись струной, и искала что-то среди папок и бумаг на антресолях старого советского шкафа. Веня облизал губы при виде ее ног, на уровне его глаз.

– Зинаида Львовна, – пробормотала Ева, – вы нашли план крыши?

Веня подошел ближе, положил руки ей на бедра и ответил:

– Она уже ушла.

Ева вздрогнула. При взгляде на него ее щеки вспыхнули.

– Я думала ты сегодня… больше не придешь, – она закусила губу.

Веня поглядел на нее с прищуром, поглаживая бедро, пробираясь рукой выше.

– Ты плохого обо мне мнения, Ева.

Она силилась не застонать, он видел. Как самозабвенно она стонала, как его оглушали эти крики.

Рука добралась до края чулок и скользнула по нежной голой коже внутренней поверхности бедра. Она немного развела ноги, он заметил. Сразу же. Как будто инстинкты реагировать так бурно именно на его касания были прошиты на самом глубоком уровне.