Нет, Игоревич не убежал, а скромно сидел на прихотливо изогнутой садово-парковой скамеечке, классике развитого социализма. Подошел, сел рядом, поздоровался за руку.

– Так что ты там говорил про свою мать?
– тихим голосом спросил Игоревич.

– Сорокалет Клавдия Алексеевна, 43 года, родилась в Тамбовской области, дед по отцу был донским казаком, про остальных предков ничего не знаю, окончила пединститут, несколько лет отработала на Волыни, потом переехала сюда, работает учительницей в 160-й школе, хорошо готовит, знает много блюд из русской, украинской и еврейской кухни (квартирная хозяйка в Ковеле из них была). Фотки, если интересно, вот, - и я вытащил из кармана заготовленные фотографии.
– Здесь она на Украине лет 20 назад, а это годичной давности на демонстрации...

Игоревич с интересом изучил, что я ему в руки дал, потом сказал скрипучим голосом:

– Ну ничего так... но ты же сам понимаешь, что так эти дела не делаются...

– Да понимать-то я понимаю, - с нажимом продолжил я, - но вот ты сам посмотри со стороны, какие в наших реалиях у вас шансы познакомиться? Нулевые, если не сказать меньше, ни по работе, ни после нее вы пересечься никак не сможете, очень разные среды обитания у вас. На вечера 'Для тех, кому за 30', я так понимаю, ты не ходишь, да и она тоже. А тут я так сказать слегка искривлю традиционные траектории вашего существования и у вас он появится, это шанс, пусть небольшой, но... ей-богу, вы оба еще люди нестарые и заслужили 10-15 лет счастливой жизни.

– А если я ей не понравлюсь?

– Ну если да кабы... тогда значит плакать будем, и потом, я тебя умоляю, Игоревич, ты ж мужчина хоть куда, в самом расцвете сил, можно сказать, и таланта, да еще и с портфелем, а портфель, если не знаешь, дает любому мужику 100 бонусных очков сверху, - ответил я и мысленно добавил, а еще аптечку со 100% здоровья, автомат BFG и одну несгораемую жизнь.

– И как же по-твоему произойдет наше знакомство?

– Ой же какая проблема, ну хоть так, - весело сымпровизировал я, - завтра ты меня вызываешь к себе... неважно зачем, обсудить наглядную агитацию к юбилею например... и просишь прийти с родителями, ну то есть с родителем, райком типа хочет познакомиться с семьей молодого реформатора. А во время беседы мне неожиданно звонят, что-то там случилось у нас допустим, это я тоже организую, я исчезаю, а вы продолжаете беседу. Как-то так вот...

– Ну не знаю, не знаю... надо подумать, - протянул Игоревич.

– Думай, как надумаешь, дай знать... кстати давно все хотел спросить, имя у тебя такое оригинальное, Станислав, и фамилия тоже - не из поляков будешь?

– Угадал - наполовину, отец поляк, мать украинка.

– Может ты и родился где-то в тех же местах, что и я? Не в Ковеле?

– Рядом, Ровненская область... я ведь под Волынскую резню попал, - со вздохом продолжил он, - слышал про такое?

– Откуда, Игоревич, расскажи...

– В 43 году вы, украинцы (я русский, просто родился там - сразу возразил я), ну ладно, просто украинцы, добрые и отзывчивые, резали тогда нас, поляков, как кур.

– А за что?

– За то, что поляки. Мне повезло, мать посадила меня с младшим братом на телегу и свезла в глухой лес, там у нас какой-то родственник лесником работал, а вот нашу деревню почти всю вырезали.

– Ну дела...
– только и нашелся, что ответить, я.
– А кстати, что мы все о нас, да о нас - у тебя-то как жизнь, как работа, здоровье?

– На здоровье не обижаюсь, спасибо, а на работе обычная текучка... да, Конституцию же скоро новую примут, вот немного больше дел в связи с ней.

– Дадада, - вспомнил я, что хотел сказать, - насчет Конституции... там же ведь новый праздничный день объявят, я слышал.

– Ну наверно объявят.

– Это я к тому, что у нас же музыкальный коллектив можно сказать простаивает без дела, мы же там штук 5 новых песен разучили, а тут такой повод... может мы концерт устроим в этот день, а? Зашел бы, послушал наши песенки-то, а? Или прислал бы кого-нибудь ответственного.

– Ладно, порешаем этот вопрос. Что за песни-то?

– Народные, Игоревич, народные. В моей обработке.

– Ты и песни сочинять умеешь?

– Ну не зря же 5 лет в музыкалку отходил, 5 лет это срок... а как все-таки насчет завтрашней встречи?

– Помнишь, мы с тобой про альтруизм говорили, так теперь твоя очередь - зачем тебе, Сергуня, это надо? Давай колись, только без вранья...

Я вздохнул и начал колоться:

– Понимаешь, Игоревич, я уже вырос и хочу жить один... понимаешь? Мама хороший человек, но вдвоем нам тесно и неудобно...

Игоревич сначала погрозил мне пальцем, а потом довольно сказал:

– Вот теперь верю. Анюту поди свою приводить некуда?

– Ну и это тоже, - легко согласился я.

– Хорошо, действуем по твоему хитрому плану... далеко ты пойдешь, Сергуня, очень далеко.

– Есть пойти далеко, - молодцевато ответил я, - разрешите выполнять?

– Кстати, все хотел спросить, откуда у тебя эти словечки военные все время вылетают?

– Так отец же офицер у меня, я хоть и мелкий был, но помню, как к нему однополчане заходили, пили водку и ругались на нерадивых солдат и что вещевое довольствие задерживают. Наверно оттуда.