Шрифт:
– А что Андрюха... теленок он какой-то, молчит и краснеет... подрастет до бычка, тогда и поговорим...
И верно ведь, Андрюхе сейчас не до Инн, другие заботы у него - пятерик на зоне корячится, - подумал я, а вслух сказал:
– Послушай, Инка, а ты знаешь, что обычно о таких вещах девочки первыми не говорят? Парни начинают как правило...
– Да знаю я все, - с грустью в голосе отвечала она, - но во-первых от тебя не дождешься, ты своей Анюточкой занят, а во-вторых были такие случаи, что и первыми говорили, Татьяна Ларина например написала все как есть Евгению Онегину, а он...
– А он, гнида, - подхватил я, - послал ее подальше... ты знаешь, я не Онегин... и даже не Ленский, посылать тебя конечно никуда не буду, скажу только, что в твоем подростковом возрасте это обычное дело... давай подождем хотя бы недельку, а там видно будет...
Инна откинулась на спинку скамейки, посмотрела в синее небо, затем спросила очень тихо:
– Да, и что это ты там насчет практических занятий вчера говорил?
– Каких таких занятий?
– начал вспоминать я. Вспоминалось с трудом на фоне последних-то бурных событий.
– Ну когда я про оргазм спросила, ты ответил, что мол ты еще на практике попроси это показать...
– Ааа, вспомнил, извини, голова немного другим занята... слушай, Инка, ты хоть понимаешь, как такая практика будет протекать?
– А мне плевать, хочу почувствовать, что такое оргазм, подруги столько про него понарассказывали, только я одна как дура...
– Так ты тоже рассказывай.
– То есть?
Рассказал ей соответствующий анекдот, Инна внимательно выслушала, как будто я ей статью из газеты пересказал, и продолжила:
– А все равно хочу и точка.
– Давай так, сегодня у нас тут не до оргазмов, менты во дворе постоянно крутятся, к тому же мысли о том, что тебе 105 или 106 статьи светят (а там до 3 лет лагерей), не способствуют. А есть еще ведь и 103 статейка, умышленная, там вообще до червонца. Отложим практику, а? Ну хотя бы до завтра? А?
– Ну хорошо, уговорил... и все равно я тебя люблю, Сергуня... кажется, - и она повисла у меня на шее, залившись горючими слезами.
Ну детский же сад, штаны на лямках... успокоил как мог...
– Ты на себя в зеркало-то давно смотрела? У тебя же модельная внешность, такая одна на тыщу встречается, таких, как я, у тебя не один десяток будет, и хоккеисты, и летчики, и космонавты наверно тоже. Зачем я тебе сдался, Инночка?
– А вот сдался... сдается мне, что таких, как ты, больше нет, - сказала она сквозь слезы.
– Правильно, есть гораздо лучшие. Вот только...
– Что только?
– быстро насторожилась она.
– Рот бы тебе научиться на замок закрывать... и белье наконец сменить, а то синий горошек это что-то уже за пределами добра и зла.
– Злой ты, Сергуня...
– Да, и еще у меня память хорошая. С бельем я тебе помогу, так и быть, а вот насчет своего словоговорения это ты уж сама должна справиться...
– Знаю я все... но ничего не могу с собой поделать.
– Надо через не могу, горе ты мое... луковое. Ну все, мне пора в райком, встреча с нашим куратором.
Утер Инне слезы, проводил пару кварталов и домой, переодеваться и вести мать на встречу с судьбой. Матери ей об этом еще вчера вечером сказал, без излишних деталей, она восприняла вроде нормально, надо значит надо. Вернулся домой, переоделся, подождал мать и мы вместе подались к райкому, благо идти было недалеко и погоды стояли замечательные.
Мигалку скорой помощи я издали приметил, скорая стояла возле входа в райком и вокруг нее суетились люди как в белых халатах, так и без них. У меня как-то нехорошо сжалось сердце, ой не к добру все это дело, ой не к добру...
– Что это тут случилось?
– спросил я у первого же попавшегося товарища, - несчастный случай какой?
– Да какой там несчастный случай, приступ у одного райкомовца случился, говорят прямо на рабочем месте, сейчас увезут, - ответил мне первый попавшийся товарищ.
– А фамилия райкомовца не Михальчик случайно?
– А я не в курсе, может и Михальчик.
Тут показались санитары с носилками, на носилках лежал Игоревич. Его начали задвигать в машину.
Я подошел поближе и спросил уже у товарища в белом халате:
– Куда повезете?
– А ты что, родственник?
– с подозрением спросил он.
– Угу, внучатый племянник.
– В 40-ю повезем, по профилю.
– Возьмите меня с собой.
– Не положено, да и места тут нет, - сказал он, открывая дверь в медицинский РАФик.