Пришлось снова обратиться к мужу:

— Прикажи им!

— Нет.

Радостно оскалившийся Хаш поднял сеть, в которой билась Мариша, демонстрируя собратьям свою добычу.

— Прикажи! — рыкнула на супруга.

Молчит. Смотрит настороженно куда-то за мою спину.

Внезапно взгляд Азгорда изменился, стал ледяным и надменным. Желваки заиграли на суровом лице, ладони сжались в кулаки так сильно, что костяшки побелели.

Я обернулась.

Огромный орк, жестокий, по глазам видно, не знающий пощады, презирающий слабость. Истинный воин Темного Властелина. Устрашающий одним своим видом: тугие мышцы на груди и руках, множество шрамов, старых и недавно приобретенных.

— Азгорд, твоя женушка уже тебе приказывает? — презрительно усмехаясь, прорычал он, приближаясь к нам.

И столько яда было в каждом его слове, что я даже поежилась, а потом… мой самый большой и тугой снежок впечатался в лоб этому грубияну.

Вокруг наступила оглушающая тишина, даже Мариша на заднем плане перестала верещать. А ведь этот орк не один сюда пришел. Сотни воинов стояли за его плечами, ухмыляясь, предвкушая что-то…

Жуть, одним словом!

— Твоя жена оскорбила меня, я бросаю ей вызов! — прорычал он, небрежно вытирая лицо от мокрого снега.

— Я принимаю его! — ответила, гордо вздернув подбородок, не понимая, что со мной творится.

Черт! Это что, реально я сказала?

— Глупая женщина! — надменно буркнул громила.

— Но она же… — попыталась возразить Мариша.

— У нас нет разграничений между полами, — перебил ее Хаш. — Так что вызов принят!

Я только сейчас рассмотрела в толпе орков женщин, чьи лица и тела так огрубели, что внешние различия с мужчинами были практически незаметны.

— Но это же самоубийство! — взвизгнула принцесса, снова затрепыхавшись в сетке.

— На что ты надеешься, Зирг? — грозно спросил Азгорд и предупредил: — Я видел свою жену в бою, она бывает очень жестокой!

Гад, опять на ту стрелу, выдернутую мной из бурдюка с водой и случайно попавшую не в лоб, а в причинное место мужика, намекает!

Зирг усмехнулся и оценивающе посмотрел на меня.

— Когда? — задал он единственный вопрос.

— Прямо сейчас, — ответила, сняв шубку и бросив ее на снег.

— Шани, золотце, ты же пошутила? — в ужасе застонала Мариша.

Да! Я пошутила! Только тело меня не слушается, оно вообще как бы мне не принадлежит.

Диким усилием воли посмотрела на абсолютно спокойного супруга, который как деревянной марионеткой ментально управлял мною сейчас. Я это прекрасно чувствовала, только воспротивиться не могла.

Злость охватила мое сознание, и вспыхнуло дикое желание кого-нибудь прибить.

— Выбирай оружие, — величественно позволил Зирг.

На языке так и вертелись, то шест, то бурдюк, но я с силой сжала зубы! Значит, мой муженек решил отделаться малой кровью? Ну-ну…

— Секиры! — назло Азгорду твердо сказала я, превозмогая его волю.

— Слишком тяжелое для тебя оружие! — тут же запротестовал он.

— Выбор сделан! — обрадовался Зирг.

Уверенно направившись в живой круг, послала прощальный воздушный поцелуй супругу, секиру-то мне не поднять!

Азгорд в гневе — это не только страшно, но и больно, ибо тату на руке запылало так сильно, что я даже холод перестала чувствовать. Каждой клеточкой тела ощутила ярость мужа и полное порабощение им.

А дальше — все как во сне.

Пронзительный звук горна, оповещающий о начале боя.

Маришка, освобожденная из сети и рыдающая на плече у Хаша.

Орки двух лагерей, сомкнувшие вокруг места битвы свои щиты, а в центре — я и амбал, вдвое выше и втрое шире меня.

— Золотце, врежь ему по причиндалам! — заорала моя воспитанная девочка.

Все орки перевели на нее возмущенные взгляды, которые она проигнорировала, добавив:

— Да посильнее врежь, чтобы со звоном улетели туда, откуда эти сраные воители сюда заявились! Пусть ищут потом.

Неужели только принцесса заметила, что я себя не контролирую? Будто в глубоком трансе нахожусь, когда море по колено, и даже секира в моих руках кажется пушинкой.

— До первой крови? — усмехнулся Зирг.

— До последнего вздоха! — рявкнула в ответ.

Азгорд издевается? Он что обо мне думает?! Покалечить нападающего — да, могу, но убить — нет!

Зирг вопросительно изогнул бровь на своем изувеченном шрамами лице, окинул мою фигурку брезгливым взглядом, сплюнул наземь, сделал шаг в сторону и без предупреждения обрушил на меня первый удар.