Кирстин предавалась этим мыслям уже несколько минут, когда в отдалении вспыхнул слабый свет.

В первое мгновение ей захотелось зажмуриться – свет резал глаза.

Но постепенно те стали привыкать, и на экране, висевшем на стене перед ней, Кирстин увидела переплетённые между собой обнажённые тела.

К горлу Кирстин подступила тошнота.

Хрупкая девушка на экране, как казалось Кирстин – ничем не похожая на неё саму – лежала на кровати лицом вниз, а мужчина с широкими плечами, присевший над ней, толчками бёдер вбивал её тело в матрас.

– Нет… – выдохнула Кирстин и попыталась отвернуться, но тут же обнаружила, что тугие прорезиненные повязки сдерживают не только её руки, но и обхватывают виски, прижимая затылок к койке. Кирстин могла разве что закрыть глаза, но за время, проведённое здесь, она так устала от темноты, что предпочла всё же взглянуть на экран.

Один ролик сменил другой, и тот, на котором был обыкновенный секс, уже казался Кирстин детскими игрушками.

Теперь проигрывалась запись видеокамер, демонстрировавшая какой-то бордель. Девушку, только что отказавшую здоровенному мужику, избивали двое парней.

К горлу Кирстин подступила тошнота.

На третьем ролике она всё-таки закрыла глаза: здесь такую же, очевидно, провинившуюся девушку с размалёванным и заплаканным лицом обматывали тряпкой, чтобы затем поджечь.

Сердце Кирстин глухо билось о рёбра.

Ролик подошёл к концу – и снова начал крутиться тот, с которого всё началось.

Теперь уже запыхавшееся, покрытое испариной лицо жертвы на сбившихся простынях не казалось Кирстин настолько исполненным страданий, как несколько минут назад. Она смотрела, невольно вглядываясь в каждую деталь и пытаясь понять: было ли добровольным то, что происходило на экране, или эта девушка – такая же жертва похищения, как она.

Хуже всего было осознание того, что когда ролик подойдёт к концу – снова начнётся второй, а за ним третий. Так и произошло.

Перед глазами Кирстин крутился бесконечный цикл вариаций того, что её ждёт – как будто кто-то, возможно, Мастер, или же у них был для этого кто-то ещё – предлагал ей в насмешку выбор между тем, что с ней произойдёт.

В конце концов бесконечная череда однообразных кадров утомила Кирстин настолько, что та снова погрузилась в тревожный, неглубокий сон. Даже во сне она продолжала видеть горящие тела корчащихся на полу замученных людей и секс – бесконечный, тошнотворный, в котором теперь, во сне, участвовала и она сама.

Кирстин разбудил привычный уже шум металлических колёс. Оказалось, что «фильм», поставленный для неё, наконец закончился, и глаза Кирстин снова стянул тугой бинт.

Кирстин напряглась, внимательно вслушиваясь в знакомый перезвон. За время, проведённое в темноте, она почти научилась понимать и предсказывать каждый шаг входивших сюда, даже не глядя на них.

Нянечка остановила коляску около её головы. Отошла и принялась освобождать правую щиколотку, чтобы затем начать разминать.

Кирстин судорожно соображала. Она не могла оставаться здесь больше. Ей было всё равно, что они сделают с ней потом – даже если утопят, как с самого начала обещал Мастер. Даже если сожгут – это будет лишь краткий миг по сравнению с тем, во что они собирались превратить её жизнь.

Кирстин ждала.

Нянечка закончила работать с её ногой и взялась за другую ступню.

– Здесь сильно затекло? – спросила она, нащупав что-то в её икре.

– Да, – сказала Кирстин. Девушка боялась, что если та недостаточно тщательно разомнёт её ноги сейчас, она не сможет бежать.

Сиделка закончила со второй ногой и, обойдя кровать, подошла к ней со стороны головы.

Чтобы размять Кирстин со спины, ей требовалось освободить одновременно руку и ногу. Обычно Кирстин не сопротивлялась – поза всё равно была слишком неудобной, чтобы попытаться вывернуться из её рук.

Но сейчас чувство неизбежности накрыло её, и как только нянечка высвободила одно запястье из пут, Кирстин рванулась, схватила с каталки первый попавшийся предмет – к её неудовольствию это оказался лишь наполненный коктейлем пластиковый стакан – и швырнула в неё.

Выиграв таким образом пару секунд, Кирстин сорвала ленту с другой руки. Нянечка, видимо, отскочила в сторону, чтобы не рисковать, потому что Кирстин успела сорвать ещё и удерживавший вторую ногу бинт.

Она приземлилась на пол негнущимися ногами и бросилась к двери – но поскольку не знала, в какую сторону бежать, вместо этого наткнулась на свою тюремщицу.

– Дрянь! – выкрикнула она, хватая сиделку за горло. Кирстин смутно догадывалась, что та прижимается к стене спиной, и потому, когда скрипнула, открываясь, дверь, мгновенно развернула её, прикрываясь тучным телом от тех, кто вошёл.

Что делать теперь – она не знала. Нужно было снять повязку – но Кирстин попросту не успела, а теперь руки были заняты, женщина вырывалась изо всех сил и была явно сильней её.

Наконец после долгой борьбы сиделке удалось оттолкнуть её – и Кирстин упала в уверенные руки, которые тут же скрутили её, зажав рот.