– Нет, не знакомы. Хотелось бы уточнить: сегодня почту на Сатис-авеню разносили вы?

– Да, я. А в чём дело?

– Моему отцу прислали письмо без обратного адреса. А его ответ очень ждут. Вы не могли бы сообщить адрес отправителя?

– К сожалению, нет. Конверт мне передал в руки мистер Вупер – работник зоомагазина, – Дэвид Кокс взглянул на часы, украшающие его солидную руку. – Кстати, вы ещё успеваете до закрытия, он находится неподалёку на этой улице.

– Благодарю!

– Да не за что!

Я обернулась к Эшли и Синди. Они глядели влюблённым глазами вслед молодому разносчику почты, который уже удалялся от нас по Хай-Стрит.

– Придите в себя! – возмутилась я. – Он всего лишь парень.

– Ага, красивый парень… – заворожённо молвила Синди.

– И такой очаровательный… – протянула Эшли.

– Скоро он постареет, и красота его растворится в морщинах и беззубом рте, – улыбнулась я, в надежде правдой рассеять чары Дэвида. – Надо поторопиться в магазин!

Я не могла смириться с мыслью, что, опоздав в зоосалон, придётся целую ночь и половину следующего дня томиться любопытством, потому я торопливо поспешала вниз по тротуару, а Эшли и Синди, окутанные туманом страстных разговоров о Дэвиде Коксе, вяло плелись за мной и отставали. Фонари разгорались медленно, образуя лик святых нимбов над посеревшими плафонами, а люди встречались всё реже. За сумятицей переживаний о том, что отец волнуется где я, или – чего доброго – уже пустился искать меня по городу, я прибавила шаг, и вскоре мы добрались до зоосалона.

Там возле здания, похожего на фургончик, где толпились невысокие кипарисы, стоял коротконогий мужчина без верхней одежды, в одном костюме. Он был плотного телосложения, с полулысой головой и красными щеками, что лоснились жирным блеском. Дышал он тяжело, и каждый выдох сопровождался свистящими звуками из грудной клетки. Опуская жалюзи на окно, он скрючился от холода.

– Простите, как нам найти мистера Вупера? – деликатно спросила я.

Мужчина бросил гневный взгляд подозрения на меня, затем на Синди и Эшли, стоящих за моей спиной и задохнувшихся от непривычно быстрой ходьбы.

– А что вам от него нужно?

– Сегодня он передал письмо для мистера Ньюмана, мы бы хотели задать ему несколько вопросов.

При одном упоминании о покойном докторе мужчина поменялся в лице и замер на месте. В его глазах поселился дикий ужас, а на лбу заблестели мелкие капли пота. Его одышка усилилась. Он огляделся вокруг – поблизости никого не было, кроме нас.

– Ничего я не посылал! – злобно вскричал он. – Проваливайте отсюда, малявки!

– Так это вы мистер Вупер? Постойте! Мистер! Прошу!

Мои мольбы не остановили его, он заскочил в салон и захлопнул дверь так, что та, казалось, разлетится вдребезги, как стеклянная ваза. Следом послышался скрип засовов, один за другим отрезающих нам возможность войти.

– И что теперь делать? – робко отозвалась Эшли.

– Он наверняка многое знает, но чего-то боится… – высказалась Синди.

– Или кого-то… – дополнила я. – Надо подумать.

Возле зоосалона мы попрощались с Синди, и уже вдвоём с Эшли двинулись на Сатис-авеню, снова прокручивая всё, что услышали от сына почтальона и мистера Вупера. Когда я пришла домой, отец ходил по гостиной из угла в угол, гадая куда я запропастилась. Собственно, о том он сразу спросил.

– Я у Эшли засиделась, пап.

– Ты бы могла предупредить!? Я переживал. Мы в малознакомом городе, уже темнеет…

Я подошла к отцу и мимолетно приобняла его.

– Прости, больше так не буду, честно.

Он озарился доброй улыбкой милосердия – сердиться отец совершенно не умел.

– Садись ужинать, я приготовил твоё любимое рагу из овощей с мясом.

– Я не голодна, – сказала я, направляясь к лестнице. – Ужинала с Эшли. Я переоденусь и схожу к ней позаниматься, можно?

– Хорошо. Только долго не засиживайся, иначе утром не встанешь.

Отец нервно выдохнул, и я задумалась, принес ли этот выдох ему желаемого облегчения, или он показывал, какого невероятного труда стоит отцу терпеть мои провинности. Так или иначе он подошёл к маминой фотографии, притаившейся на столике из красного дерева возле камина и с грустью взял её в руки.

– Ах, Скарлетт… Смогу ли я справиться с ней? Стать хорошим отцом и другом для неё? – он нежно провел дрожащими пальцами по золотистой рамке. – Я так боюсь её потерять, как когда-то потерял тебя…

Мою душу обожгло болью одиночества, а разум тяготился долгом перед отцом: долгом не принести ему лишних мучений. Понимая, что всё обдумать в такой обстановке трудно, я зашла в свою комнату и сменила одежду на спортивную, поскольку была убеждена, что только пробежка способствует приливу сил и здравомыслию. В минуты, когда тело устремлялось вперёд, в прохладу уличных дорог и перекрестков, я чувствовала себя независимой, всесильной, и любая из ситуаций поворачивалась под более выгодным углом.