– Ш-ш-ш… Не бойся меня, – змея лежала, свернув длинное тело в кольца, возвышающаяся над ними голова нацелилась немигающим взглядом на девушку. – Природа говорит лучше всяких слухов, ведь я видела знамение… Ты та, что пришла в этот мир для свершения чуда…

– О чем ты говоришь? – удивилась Умай, – какие слухи дошли до тебя? Я не понимаю, о каком знамении ты говоришь. Я избежала плена, вот это – чудо…

– Так ты ничего не знаешь? – змея задумалась – я знаю лишь часть предсказаний древних мудрецов… Ш…ш… не торопись! Твои враги рядом и я слышу их…

– Я так напугана жестырнаками, пери… – тихо заплакала Умай. – Я не хочу никаких предсказаний и приключений. Я хочу чтобы рядом был Тамуз.

…А Тамуз в это время вместе с дружиной спускались, готовые к бою, по южному склону, торопя коней, не встречая почему-то пери на своем пути. Внизу, засверкало серебром озеро, по его побережью дымились костры стана колдунов. Люди решили атаковать внезапно, пробиваясь через лагерь пери, разыскать Умай и, отбившись, увезти ее домой. Они ворвались на побережье в тот момент когда колдуны, ошеломленные гибелью Ульбе, собрались у искалеченной березовой рощи, загнав большую толпу в озеро, опрокидывая телеги и шатры, допрашивая попавшихся. Впереди всех на гнедом жеребце Тамуз со сверкающим на солнце мечом разил всех, кто пытался сопротивляться, теснил чародеев к озеру.

Ален сразу услышала звуки нападения, выскочила из шатра, и с высоты холма, под обрывом увидела, как растекаются по ее лагерю люди, сея панику, а всадник со сверкающим мечом крушит любую защиту, нагоняя ужас на лучников. Стрелы отлетали от его трехглавого щита, как простые ветки и царице сразу вспомнились сказки старухи Сакар о необычном щите, от которого веет страхом, об ослепительном мече, утерянном людьми. Какой у него блеск, больно глазам!

Вбегая в шатер, Ален уже знала, что нужно делать. Спасением было призвать диу. Она бросилась к сундуку, покопавшись, достала серебряное зеркало и, выбежав за полы шатра, направила пойманный луч на близкий холм.

– Проснись, диу, – закричала пери – Пришел твой лютый враг забрать твой глаз. Проснись же скорее, диу!

Зеркало стало горячим, солнечный зайчик от него раскалил камни на ближайшем холме так, что те стали крошиться, загорелась дымно зеленая трава. Стряхивая с себя груды земли и молодые сосны, начал подниматься огромный диу-циклоп. Ален бросила начавшее плавиться серебро и еще громче завопила:

– Иди, диу! Защити своих создателей. Не дай в обиду любящих тебя пери. Иди и сражайся!

Диу, разбуженный обжигающим лучом, разъяренный болью услышал голос пери. Он поднялся во весь рост, оглядываясь единственным выпученным глазом, прислушиваясь огромными, как телеги, ушами к звукам боя,и стал спускаться к озеру, к блистающему солнечными бликами мечу.

Диу шел к побережью, шагами сотрясая озеро, все больше горячился и громко ревел, а царица Ален, как завороженная, смотрела на меч в руках всадника на гнедом коне: она узнала его. О нем рассказывала ей старая ведьма, жалмауз-кемпир Сакар в детские годы, им всегда грозилась за непослушание – Алдаспан. Меч возмездия за пролитые слезы и кровь – он опять появился у людей, а поэтому, она это чувствовала сердцем, бесполезно всякое чародейство.

Диу шел, не выбирая дороги, прямо к всаднику, разящему колдунов, на блеск Алдаспана, ломая деревья на своем пути. Всадник тоже увидел зложелателя и разворачивал к нему коня. Когда диу ступил ногой на лежащую кучу переломленных стрел под скалой Окжетпес, они, смявшись под тяжестью, словно снежный ком, скользнули под уклон, и диу, не удержав равновесия, рухнул мордой вниз, а когда он поднял голову, в его одиноком глазе вспыхнул страх. Скакавший прямо на диу человек сверкнул мечом и обрушил удар на голову чудовища, деля его череп на две части. От острой боли дикое существо вскочило и бросилось прочь от человека в озеро, там посреди водного простора уронило свое тяжелое тело и застыло, каменея, превратившись со временем в остров.

Тамуз ласково погладил шею коня: “Молодец! Не испугался, не свернул”. Он вытер струящийся пот со лба и поднял голову: на вершине Окжетпес сияло золото пластины. “Так вот куда они метились!” – догадался юноша и, достав из чехла лук, из колчана стрелу, неторопливо прицелился и отпустил тетиву. Сбитое золото подлетело вверх, ударилось о скалу и упало в подставленную ладонь Тамуза.

…Весь стан пери был перевернут, пленные клялись, что Умай исчезла ночью от сильного колдовства, а сделать это могла лишь только царица Ален вместе с окружающими ее жалмауз-кемпир.

– Чтобы ты поняла меня, я должна рассказать тебе о тех временах, когда седая древность была еще юной девой, – Умай внимательно вслушивалась в шипящий шепот змеи.

…Жило в этих краях племя, все у них было по-людски, всего у них было в достатке и изобилии, дети росли здоровыми, и никаких войн не было… Но были те, кого сейчас называют “пери”, жившие колдовством. Малыми стали казаться им их знания, стали они общаться с запретным миром тьмы, узнавая его тайны, отдавая в жертву своим покровителям детей пастухов и охотников из людского рода, живших рядом.