Когда путники подошли к воротам, никто не остановил их. Они свободно вошли, двинувшись к зданию академии. Люди, бежавшие на первое занятие, испуганно оглядывались на хорда с мешком на голове, плетущегося за рыжим диковатым юношей, уткнувшим взгляд в землю.

Лишь только странники приблизились к дверям академии, по всей округе разнёсся громкий звон. Тут же из холла появились двое человек в красной форме и принялись спешно закрывать вход. Огромные двери со скрипом начали сдвигаться: люди в униформе пыхтели, толкая их изо всех сил, а ученики с воплями и криками толкались и пытались в них протиснуться. Двор мгновенно наполнился шумом и гулом десятков взволнованных голосов. Тут же из холла к ним выбежал человек в красном длинном облачении с золотым поясом и стал поперёк толпы, расставив руки и заорав изо всех сил.

— Ага, что, обормоты?! Что, как двери закрываем, так сразу спешить начали?! Будете знать, как на занятия опаздывать! А ну пошли вон, тунеядцы! Вон!

Человек толкался и кричал, стоя поперёк входа, но никак не мог совладать с толпой. Ученики ломились в академию, не давая работникам закрыть двери, подгоняемые оглушительным звоном, оповещающим о начале занятий. Путники тем времеем стояли поодаль, стараясь не попасть в эту толчею, чтобы не быть задавленными. Наконец, когда тем двоим на помощь подоспело ещё несколько человек, они всё же закрыли двери с грохотом. Толпа гудела, стоя перед ними и тарабаня по дереву кулаками.

— Я за что деньги отвалил, а?

— Совсем охренели со своей дисциплиной, старикашки! — раздавались из общего гомона недовольные возгласы.

Вдруг один из учеников присел, создав вокруг себя порыв ветра и оттолкнув от себя остальных. Воздух закрутился вокруг него, со свистом подхватив и подняв вверх. Парень улыбнулся, оскалил белые зубы и помахал стоящим внизу.

— Счастливо оставаться!

Он взлетел в небо и заскочил в бойницу башни, скрывшись в ней.

— Ах ты падла! — заорал кто-то.

За этим парнем в воздух стали подниматься и другие ученики один за другим. С десяток таких же заскочило в окна башни, оставив толпу во дворе.

— Вот собаки, а? А ну ребята, давайте вынесем эти двери! — закричал крупный юноша постарше.

— Может не надо? — робко подняла на него глаза маленькая девушка.

— Да правда что, чёрт с ними, на второе занятие придём!

Толпа заволновалась. Но агрессивный коротко стриженный широкоплечий ученик уже залез на пьедестал статуи возле дверей и заорал:

— А ну, ребята, с колдовского факультета, давайте им покажем!

— Давай! Давай!

Толпа загудела ещё сильнее, теперь уже хором завывая что-то. Облако учеников ударилось в дверь, пытаясь её продавить. Постепенно их крики стали собираться в единую массу, загоняясь под счёт крупного парня, прыгавшего на пьедестале статуи и размахивавшего руками.

— И-и-и р-р-рас! Два!

Толпа билась в ворота, которые содрогались до самого верха, заставляя пыль слетать с крыши. Через минуту они неожиданно скрипнули и начали открываться, уже побитые и покосившиеся под давлением массы людей.

— Ага, сдались, сдались!

— Открывают!

Толпа ликовала, радостно смотря в темноту холла в ожидании. Но вдруг ученики почему-то затихли, и в одно мгновение мёртвая тишина сковала двор академии. Из слегка приоткрытых дверей вышла огромная, уж метра три точно широкая грузная фигура, укутанная белыми тряпками. Чистый белоснежный балахон тянулся за ней шлейфом, и тяжёлые шаги пронизывали тишину, топая по паркету. Ян стал на скамейку под липой и начал всматриваться в толпу, чтобы разглядеть незнакомца. Но юноша тут же ужаснулся, открыв рот и прищурив глаза ещё сильнее. На куче тряпок, обмотанных вокруг шеи, глубоко сидел голый человеческий череп со стиснутыми зубами и пустыми чёрными глазницами. Лич вышел из холла во двор, приковав к себе испуганные взгляды.

Ученики опустили головы и сжались так, что толпа уменьшилась в размерах раза в два. Ещё с минуту незнакомец выдерживал паузу, будто специально мучая их, водя пустыми глазницами по толпе и заставляя людей бледнеть и в ужасе потуплять взгляды.

— Вы чего, ребят? Он же нам ничего не сделает! Он же не имеет права! — нарушил тишину парень, стоявший на пьедестале статуи — инициатор погрома.

Лич резко повернул на него голову, и ученик отпрянул назад, скривив улыбку. Его лицо будто сковало, и он задрожал, слегка присев. Лич вскинул руку и направил её на юношу. Тот вдруг схватился за горло, упав на колени, покрывшись пятнами и каплями ледяного пота. Жилы выступили на его висках, а в уголках рта собралась пена. Он изо всех сил хватался за свою шею, пытаясь разжать невидимую руку, но лишь содрогаясь всем телом и задыхаясь.

— Твоё счастье, что я сегодня в хорошем расположении духа, — прогудел лич и взмахнул рукой.

Юношу отнесло в сторону с пьедестала, и он улетел в толпу.

— Я лично пропускаю вас на занятие. Но если это повторится, мне придётся убить одного из вас, чтобы острастить…

Он провёл глазами по толпе.

— А если и это не поможет…

Лич резко посмотрел на маленькую девушку, стоявшую в первых рядах. Она сжалась в комок, сдвинув колени и не в силах отвести взгляд от его пустых глазниц.