— Алёна, ты всегда так общаешься с людьми? — наконец задал наводящий вопрос, нарушая прекрасную лесную тишину Ратмир.

— Так это как? — не осталась в долгу я, переспросив сама не знаю что. А в голове лихорадочно крутились мысли? Ну и как теперь с ним себя вести? Изображать влюбленную и докучливую даму? А вдруг это его не отпугнет, а послужит сигналом к действию? Одно дело так делать на публике и совсем другое, когда мы одни в глухом лесу.

— Переходишь близкую границу в общении… — пояснил Ратмир и резко развернул меня к себе, пытливо всматриваясь в мое лицо, как будто оно должно было показать градус моей порочности. Я почувствовала, как воздух между нами вдруг начал нагреваться, почти физически стало вязким пространство, отдалились звуки леса, превращаясь в слабый шум. Мы оказались словно окутаны липкой патокой и тонули в ней, не в силах пошевелиться. Расширилось пространство над головой, зовя наши души воспарить куда-то ввысь… Это было настолько необычно, как будто мы на мгновение выпали из окружающего мира в какой-то другой, потусторонний мир с иными законами. Откуда-то сверху я видела две небольшие фигуры, испытующе замершие напротив друг друга. Я словно оказалась в другом измерении, остановившемся мгновении, где не было ничего, кроме этой липкой паузы между нами.

И да, я не могла оторваться от карих глаз, которые, казалось, забираются куда-то внутрь, прокрадываются осторожно и настойчиво прямо в душу. Словно и нет никаких преград. Умом я понимала, что это просто взгляд, два органа зрения с коричневой радужкой, которые воспринимают отраженный от предметов свет. Но что-то внутри меня надломилось и отказывалось верить, что все так просто. Этот взгляд гипнотизировал, уходя настолько глубоко внутрь меня, что поднимал, тянул за собой что-то старое. Древнее. Непривычное, что в какой-то момент мне захотелось закричать от той волны, что всколыхнулась внутри меня. Волны непривычной тоски и… надежды. А еще какого-то смутного ожидания и колкого чувства повторения. Осколок памяти промелькнул глубоко внутри, так и не поднявшись на поверхность. Я вспомнила нечто, но не вполне могла точно сказать, в отношении чего были эти чувства, они были слишком всеохватывающими, чтобы понять. Я не знаю, сколько мы так стояли, наверное, несколько секунд. Но мне показалось, что вечность.

Я, наконец, смогла собрать разлетевшиеся по облакам, мхам, листьям и карим глазам мысли. У меня началось раздвоение личности. С одной стороны, я настолько прониклась окружающей природой и завораживающим моментом, что мне категорически не хотелось врать и придумывать какой-то образ. С другой стороны, мерзкая мыслишка все время нашептывала, что нельзя отключать ум, одурманенный избытком кислорода, растительных летучих масел и пряного запаха мужского тела, иначе я рискую задержаться тут больше запланированного времени.

— Вас учат этому в Изыскариуме? — с насмешкой вдруг спросил Ратмир, ломая затянувшееся мгновение.

— Чему? — спросила я внезапно севшим голосом, чувствуя, как сердце окончательно падает вниз.

— Тому, что молодая особа без стеснения заходит по ночам в мужскую комнату или прыгает на руки к человеку, с которым едва знакома? В таком случае, мне страшно представить, что же творилось во время вашего обучения…

Глаза жениха беспокойно носились по мне, опускаясь на мою невольно обнаженную ногу.

— Ничего не творилось, — буркнула возмущенно, поправляя ткань юбки. — Просто я люблю людей. — Сказала я таким тоном, как обычно Джит, что "просто любит мужчин" после очередной смены возлюбленного. Брови жениха подозрительно скосились к переносице, ответ его не устроил. Ну а что он хотел, раскаяния во всех грехах? Что-то на пастора он не очень похож…

— И Вас, конечно, я обожаю! — Как можно доброжелательней произнесла я, желая снизить градус напряжения. Быть может, красавчик расслабится, если в уши ему лить мед? Тогда смогу задать наводящие вопросы про чертовщину, творящуюся вокруг. Да и домой пора вернуться, а то мне не по себе с этим непредсказуемым типом в глуши. Как будто подслушав мои мысли, тип без зазрения совести уверенно заявил:

— Превосходно! Тогда раздевайся!

— Что-о-о? — попятилась я, невольно оглядываясь по сторонам, как будто рядом мог стоять кто-то, кто мог опровергнуть это нелепое распоряжение, или хотя бы предоставить коня с крыльями для побега. Но нет, спасительного круга не предвиделось. Деревья молчали, трава и та, была неподвижна. Насекомые, казалось, попрятались. Это что же это такое делается, думала я, уже жалея, что затеяла игру в обожание. Чуть что и сразу раздевайся. Это то, чего я больше всего боялась и к чему была совершенно не готова. И пока щеки мои заливались румянцем, глаза ходили туда-сюда как метроном в гостиной дядюшки Томпсона, а голова лихорадочно придумывала веский предлог для отказа, Ратмир, наконец, улыбнулся. И, казалось, искренне наслаждается произведенным эффектом, гад! Насмотревшись на мое смятение, он решил сжалиться и пояснил:

— Раздевайся. Надо окунуться в воду. Это такой ритуал. Не надо бояться. — И мотнул головой влево, наверное, в надежде, что ошарашенная неприличным предложением невеста должна там рассмотреть нечто, чего бояться не стоит.

Я действительно посмотрела в ту сторону и ахнула. Как я могла столько времени простоять, пялясь во вражеские глаза, и при этом не заметить такого примечательного объекта, буквально в десятке метров от себя? Скрываясь за деревьями, веселыми отблесками играла водная гладь. Я выскочила из-за кустов и обомлела.

— Потрясающе! — не смогла сдержать я вскрика, вмиг забыв все, что было до этого — передо мной находился грандиозный природный объект. Довольно большое озеро, окаймленное скальными образованиями и заходящее за скалы неровной подковой, было раскрашено в совершенно разные невообразимые цвета. Я рассмотрела красные, оранжевые, зеленые, голубоватые и темные пятна, мозаикой создававшие необычайно яркий узор на дне. Все вместе создавало поистине фантастическое по красоте природное явление, достойное организации экскурсий с взбудораженными туристами.