Лишь где-то глубоко внутри копится беспокойство, ожидание чего-то плохого, бьющего наотмашь.

Наконец Дрэйк напоминает, что мне нельзя переутомляться, и уводит из круга танцующих. Я оглядываюсь в поисках Нордана, но не нахожу ни его, ни Регину. Конечно же, они могут быть и на другой стороне зала и необязательно вместе… Антонио и Валерия начинают следующий танец, словно намереваясь не покидать центральную часть до самого окончания бала, хотя это и противоречит откровенно всем известным правилам и строгому регламенту официального мероприятия. Катаринна по-прежнему на троне, неподвижная чёрная статуя, однако теперь рядом с ней кто-то из фрейлин, да Пушок терпеливо ждёт хозяйку.

– Шель, Дрэйк, – к нам подошла Лиссет в сопровождении молодого человека. – Позвольте представить господина Юлиана Оррика. Юлиан, это Дрэйк и моя близкая подруга леди Айшель Ориони.

– Миледи, – спутник лисицы церемонно поклонился мне и коротко кивнул Дрэйку. – Наслышан.

– Не сомневаюсь, – ответил Дрэйк, скользнув по мужчине взглядом быстрым, оценивающим.

– Шель, можно тебя?

– Да, конечно, – я отпустила руку Дрэйка и вместе с Лиссет отошла на несколько шагов в сторону. Если господин Оррик действительно человек, услышать нас он не должен, но голос я всё же понизила. – Это и есть твоя добыча?

– Ага. Правда, он милашка? Мы познакомились возле столов с закуской, немного поболтали, и он предложил поехать на закрытую вечеринку для своих, то есть для нашего брата. Я согласилась: и тебе спокойнее, и мне не надо каждую минуту ждать, не отчудят ли что наши мальчики или не объявится ли на горизонте некий наглый кошак.

Я через плечо посмотрела на обоих мужчин, поглядывающих друг на друга с мрачной настороженностью. Юлиан в обычном фраке. Ростом чуть ниже Дрэйка, но выше самой Лиссет, а для подруги фактор это немаловажный. Короткие каштановые волосы, серые глаза, лицо не столь привлекательно, как у Эрина, но приятное, открытое.

– Он не похож на альсианца, – заметила я.

– Он колдун из Афаллии, – пояснила Лиссет. – Родился и вырос, работает в тамошней гильдии магов, вращается при дворе. В Эллорану приехал по приглашению друга, по крайней мере, так он мне сказал. Да мне, в общем-то, без разницы, что он тут делает, главное, что готов продолжить знакомство в более приватной обстановке, если понимаешь, о чём я.

– Вы прямо сейчас уходите?

– Да, сбегаем, пока никто не видит, особенно некоторые мохнатые.

– Что-то ты часто упоминаешь Эрина, – не удержалась я.

– Потому что, не считая его явления с Региной, он уже дважды ко мне подкатывал, – бросила лисица возмущённо. – Дважды! В первый раз я еле сбежала, во второй подошёл, когда я с Юлианом была. Хорошо хоть, увидел, что я занята, и мозгов хватило отойти сразу и незаметно, а не устраивать разборки с выяснениями, чья я самка. Так что нет, лучше мы пойдём.

– Приятного вечера и ночи, – пожелала я искренне, сжав ладонь подруги. – И будь осторожна.

– Постараюсь. Вы тоже не скучайте. Пока-пока, – улыбнулась Лиссет и вернулась к мужчинам. Взяла Юлиана под руку, попрощалась с Дрэйком и ушла вместе с колдуном.

Я тоже повернулась было к Дрэйку, но незнакомый пожилой мужчина опередил меня, завладев вниманием собрата прежде, чем Лиссет и Юлиан скрылись среди гостей. Я замерла, не решаясь подойти ближе и помешать беседе. Беспокойство ворочалось внутри, словно ребёнок, не желающий укладываться спать, и я, вспомнив о предыдущем бале, попыталась сосредоточиться и разыскать Нордана.

Сегодня тяжелее. В прошлый раз запах звал громко, настойчиво, я чувствовала его, несмотря на расстояние, на стены и преграды, что вставали между нами. Сейчас он подобен шёпоту, тихой беседе в соседней комнате, и я не уверена, что всё получится.

Бросаю взгляд на Дрэйка, убеждаясь, что мужчина занят разговором, поворачиваюсь и следую за тонкой нитью запаха, слабого, едва уловимого, ведущего меня через лабиринт людей, разматывающегося клубком. Иду быстро, опасаясь, что Дрэйк хватится меня раньше срока, пересекаю стремительно зал и выхожу через двустворчатую дверь в галерею, длинную, пустынную, незнакомую мне. Должно быть, я случайно воспользовалась другим выходом из зала. Миную и её, но уже медленнее, глядя внимательно по сторонам. Каждый осторожный мой шаг гулко отдаётся под высокими сводами, равнодушные лица на портретах, висящих на стене, провожают меня холодными взорами людей, давно покинувших этот бренный мир. За окнами темнеет парк, и вспыхивают далёкие огни города на другом берегу, музыка за моей спиной становится всё тише. Запах же, наоборот, сильнее, манит ягодными оттенками, тревожит горьким привкусом талого снега.

Голоса возникли неожиданно.

Сначала женский, визгливый, прокатившийся эхом по галерее. Я не успела разобрать слов, как голос стих резко, будто оборвавшись на высокой ноте, и зазвучал другой, мужской, негромкий. Я отошла ближе к стене с портретами, ускорила шаг. В конце галереи лестница, ведущая на нижний этаж, покрытая тёмно-красной ковровой дорожкой. И я остановилась у начала дорожки, увидев на маленькой площадке лестничного пролёта Нордана и Регину.

Даже в трагическом отчаянии Регина удивительно красива. Черты лица искажены мукой и оттого ещё более прелестны, совершенны. Губы дрожат, ресницы трепещут, и глаза кажутся драгоценными сияющими изумрудами от блестевших в уголках слёз. Нордан раздражён – я чувствую его состояние по горечи в запахе, вижу по напряжённой позе, по руке, тянущейся ослабить, а то и вовсе сорвать бабочку. Стоит у края верхней ступеньки, вполоборота к ламии, отвернувшись от неё, словно не замечая молящего взора, слёз, что вот-вот покатятся по нежному лицу.