После сытного обеда ребята залили угли костерка озерной водой, собрали сёдла с котелком и пошли в сторону пасущихся лошадей. Подойдя к ним ближе, путники застегнули везде ремни, поправили сёдла, проверили попоны, запрыгнули на спины лошадей и стегнули поводом по шеям, поставив ноги в стремена. Кони, ответив диким ржанием, перешли в галоп.

* * * *

Деревья стояли в безмолвии. Птицы спрятались от холода в гнёзда. На трассу выскочил замёрзший пёс, прижавший хвост. Всё, что только можно, покрыто снежным ковром — встречные автомобили, высотные дома, голые деревья. Розовощёкие детишки пробегали мимо одинокого странника, радуясь первому с негу. Из свинцовых туч действительно шёл лёгкий пушистый снег и падал на шерстяную беретку путника. Его щёки покраснели от мороза. Затерявшийся путник искал местную администрацию города Луховицы. Пришлось немало пройти дворов, прежде чем, выйти к людям. Благо народ здесь простой — встретившаяся по пути женщина, подсказала приятному страннику направление.

Пройдя два квартала по дворам, Марина, наконец, нашла трёхэтажное здание. Зашла внутрь и поднялась на второй этаж. В одну из дверей она кротко постучала, приоткрыла дверь и вошла, не дожидаясь приглашения. Чистый и опрятный кабинет, обитый панелями, имитируя естественный вид дерева. Под ногами девушки заскрипел паркет орехового цвета. Потолок навесной. С гардин свисали жалюзи. В углу стояла вешалка. На центральной стене, возле висела пластиковая доска с маркером и красной губкой. Столы сдвинуты буквой «Т», за которыми восседали несколько солидно одетых мужчин.

— Кто это ещё? — возмутился один из присутствующих. — Разве не видят, что у нас совещание?

— Извините, Глеб Викторович! Я сию секунду её прогоню! Она явно ошиблась дверью! — попытался урегулировать консенсус главарь и обошёл столы.

— Керсан Данилович! Вы не прогоните меня отсюда, потому, что я пришла сообщить Вам о Максе! — сказала Марина, взглянув отцу Макса прямо в глаза.

— У меня секретов нет от своих коллег! Что с ним? Он жив? Не ранен? Где Макс? — перешёл на крик Керсан. — Извини!

— Он живой! Не ранен! С ним всё в порядке! Даже обзавёлся семьёй! Сейчас идёт на Русь! — с каплей интриги ответила девушка.

— Ну, слава Богу! Скоро хоть я его увижу! — надежда возродилась в сердце Керсана с новой силой.

— Не совсем скоро! Он идёт на Русь в том мире, решив не возвращаться сюда! Макс часто говорил мне, что не видит смысла в двадцать первом веке! Я его понимаю! Ещё он просил передать, что Вы с женой не так стары, чтобы не успеть родить очередного сына России! По его поручению я наказала родителям Альберта заложить проход, царствие ему небесное!

— Он жив, а ты его уже похоронила?! — усмехнулся Керсан. — Ладно! Я всё понял! Жду тебя через три недели! Будем вызволять твоего друга из неволи!

— Вы были там!?

— Пришлось! У меня не было другого выбора! Поэтому пока в изолятор посадил, до судебного разбирательства, но тут появляешься ты, как свидетель, и у твоего друга появляется неопровержимое алиби! — признался Керсан Данилович.

— Я пойду! Извините, что ворвалась!

— Прощаю! Иди! Не мешай мне работать!

Девушка вышла за дверь. Керсан Данилович вернулся в своё почётное кресло. Его помощники стали советовать, как облагородить жизнь в городе и районе в целом, но хозяину города перестали давать покой мысли о его приемнике. Но предпринять раньше времени он всё равно ничего не мог, пока душа не взвоет тоской «пора». Ему представлялось, как в дверь этого кабинета входит Макс с женой и детьми и Керсан умиляется появлению молодой семьи, как нальёт в два фужера по пятьдесят капель — для него и приемника, как его внуки будут по очереди играться с маячком, что покойно качается на рабочем столе. Мысли прервал хлопок руки Андрея Сергеевича. Керсан Данилович дёрнулся от испуга и прислушался к предмету разговора.

Мужчины продолжали бесконечно спорить между собой на тему разнообразия города к Новогодним праздникам, что очень скоро надоело самому мэру. Керсан Данилович вежливо попросил всех оставить его наедине с самим собой. Споры резко прекратились. Мужчины забрали папки, положили в них бумаги с идеями и удалились из кабинета. Мэр города подошёл к серванту, взял десятилетней выдержки коньяк и присел в кресло.

Глава 3 — Ночной гость.

Путники вернулись в домик дровосека давно за полночь. На порог вышел встречать Святогор. Он угостил путников сладковатым сбитнем и впустил в дом. Сам дровосек в это время пошёл распрягать запаренных лошадей. Макса одним мановением руки цистерцианец пригласил в светёлку, где посапывала во сне суженая парня.

Руслана лежала на кровати, повернувшись спиной к двери. Максим разделся и «заплыл» под её перину. Обнял правой рукой за талию и прикрыл глаза, проваливаясь в сон. Девушка заворочалась. Перевернулась на другой бок. Она почувствовала дыхание Макса, вгляделась в его лицо и погладила рукой по макушке. Улыбнувшись темноте, она поцеловала парня в лоб и прикрыла глаза. Сон возлюбленным пришёл мгновенно.

Макс скакал на вороном коне. Рядом, стремя к стремени, восседал Святогор. Сзади двух путников послышался крик. Впереди на Макса неслось несколько тысяч вооружённых всадников, вскинувших мечи над шлемами. Он врезался в общую массу врагов. Конная лава закрутила Серафима в сражении, скрывая старца от глаз Макса Зоргена. Макс бился отчаянно, с отвагой в душе, но вот один из всадников налетел на парня и снёс ему голову. Ни криков, ни слёз, ни крови.

Воин проснулся в холодном поту, выкрикнув что-то не ясное. Руслана неожиданно открыла глаза, посмотрела на суженого, поцеловала его в лоб и успокоила ласковыми словами. Максим поцеловал девушку и вновь отвалился на подушку, проваливаясь в новый сон.

Полдень Максим встретил в объятьях любимой девушки. Глаза ослепил яркий солнечный свет, пробивающийся через слюдяные оконца. Посмотрев кротким взглядом на свою спутницу, он отодвинул руку девушки от своей груди на кровать и пошёл в сторону сеней. Там на лавках разлеглись два старых товарища — Серафим и Святогор. Макс достал из серванта кувшин с молоком и начал жадно пить большими глотками. Пряный вкус молока скатился по гортани, охлаждая внутренности.