— Хорошо придумала, — пробормотала Билли почти неслышно. — Охренительно просто. «Дело не в тебе, дело в коте!» Как это моя башка вмещает всю мою гениальность?

Бэзил неуклюже подкатился ей под бок и уставился с прищуром: мол, заткнись и спи уже, надоела хуже соседской собаки. Билли почесала его между ушами и почти до боли закусила губу. Спать в самом деле хотелось, да только в её ушибленной голове назойливо роились не самые весёлые мысли. Все они сводились к тому, какая она офигительная мастерица сама себе на ровном месте устраивать проблемы.

Нет, но надо же было так вляпаться. Жизнь у неё и так не пирожок с повидлом, а она взяла да и запала как дурочка на взрослого и уж чересчур солидного мужика. Который к тому же, несмотря на всю свою взрослость да солидность, явно сам не знает, чего ему от Билли надо. То есть надо-то было ему вроде одно (спровадить надоедливую девицу), хотелось по-видимому совсем другое (эту же девицу да на ближайшей пригодной поверхности), а получилась в итоге какая-то трижды долбаная хрень.

«И будь я проклята, если сама полезу с этой хренью разбираться, — зареклась Билли, утыкаясь лицом в измятую подушку и честно стараясь угомонить разбушевавшееся воображение. — Я ж дитё неразумное, чего с меня взять-то?»

Прошло какое-то время, прежде чем она наконец провалилась в сон.

Именно провалилась. Как если бы под ногами вдруг захрустел обманчиво крепкий лёд, обрушился в воду, неумолимо сомкнулся над головой. Холод мириадами острых игл впивался в тело, леденил самое нутро; грудную клетку мучительно сдавило; всё вокруг заволокло мутной пеленой, перед глазами замелькали чёрные мушки. Билли силилась прогнать эту муть, выбраться, выплыть — но вместо этого камнем опускалась на дно.

На дно Билли не хотелось. Ну на фиг.

Проснулась она резко, рывком — и поняла, что задыхается.

Целая уйма сил ушла, чтобы просто сделать вдох. Билли захлебнулась воздухом, кое-как отдышалась, выматерилась вполголоса и резко села на постели. Рядом с ней сидел Бэзил, таращил на неё круглые глазищи и сердито бил по одеялу вздыбленным хвостом. Персик жался к его пушистому боку, сбившись в комочек, и мелко дрожал.

Стало быть, не только Билли здесь хреново.

— Грёбаные некроманты, — сипло выдохнула она, растирая ладонями лицо, мокрое от пота и гадко-липкое — кажется, от крови. Несложно догадаться, в чём дело: у магии смерти весьма специфический характер воздействия, волна сырой некромантии — чудовищный удар по вегетативной системе любого существа. Сердце частило вдвое, а то и сильнее; в носу противно хлюпало, во рту был вкус соли и железа; хотелось бежать прочь, как можно дальше от этого дома, от этого монстра…

Билли с силой вгрызлась в собственное запястье. Боль немного привела в чувство, помогая отогнать вторую волну панической атаки. Некогда было сидеть и дрожать. По-умному следовало брать котов в охапку и валить подальше. А по-хорошему — пойти к Максу, привести того в чувство и вразумить чем-нибудь тяжёлым за то, что чуть их всех тут не угробил.

И Билли-шельма не была бы самой собой, если бы в кои веки решила поступить по-умному. Поэтому она спешно натянула на себя первое, что попалось под руку, и чуть не бегом направилась на третий этаж. Приводить да вразумлять.

Бездна знает, что там за кошмары снились Эгертону — по кровати он не метался, на помощь не звал и с виду вообще был этаким святошей. Только в простынь вцепился так сильно, что несчастная ткань едва не трещала, а от разлившейся по комнате магии, тёмной, густой и гадкой, впору было мирно складывать руки на груди и покорно помирать.

Невыносимо.

— Макс, — позвала она, с трудом подавив желание выйти в окно. — Макс!

Реакции предсказуемо не последовало — кошмар её смертоносным и пока даже не состоявшимся полюбовничком завладел основательно. К кровати меж тем приближаться хотелось примерно так же, как заводить дружбу с какой-нибудь кусачей тварью.

— Макс! — всё же подойдя, Билли едва не рухнула сверху — ноги держать отказывались. Тряхнула за плечо, выглядывающее из-под одеяла, поразилась, насколько ледяная у Макса кожа. — Мать твою, да проснись уже! Макс!

И он проснулся. Не от тряски и крика в свое ухо. Билли, понимая, что ещё немного — и её можно будет собирать в совок, отвесила ему пощечину. Звонкую, такую сильную, на какую вообще была способна, удивившую даже её саму. Чтобы через долгую секунду столкнуться с потерянным, напуганным, болезненным взглядом.

Безумным, если быть точнее.

27

Тяжёлая ладонь на затылок легла внезапно, сгребла волосы в кулак, сильно потянув, обнажая горло. Чувство беззащитности накатило вмиг, захотелось отстраниться, деться уже хоть куда-нибудь… Билли прикрыла глаза, спешно соображая, что делать, — и открыла, поняв вдруг, что её лба касается чужой, ледяной и взмокший, а губы щекочет заполошное дыхание.

— Макс, ну какого хрена? — забормотала она почти жалобно, обхватывая ладонями чужое мертвецки холодное лицо — разве только чуть потеплее там, куда пришлась оплеуха. — Всё хорошо, ладно? Всё хорошо, я с тобой… ты в безопасности… — не увидев никакого отклика, Билли резко выпрямилась и, стараясь унять нервную дрожь, как следует тряхнула Макса за плечи. — Да ты, сука, сам опасность ходячая! Слышишь, нет?! Живо вынул голову из жопы, я не собираюсь тут подыхать ни за хрен собачий!