— Я знаю, что Ладислав не любит людей из-за случившегося с Холли. Не любил точно. Но он бы не поступил так со множеством мигрантов. Это слишком жестоко.

— Ты сейчас меня убеждаешь или себя?

— Что здесь происходит?

Я вздрогнула от голоса Ладислава и обернулась.

Мой ящер стоял в дверном проеме. И по бездне, которая разверзлась в глубине его взгляда, поняла, что он слышал если не все, то многое. Впрочем, сейчас это было не важно, я шагнула к нему, вглядываясь в лицо.

— Это правда?
– спросила еле слышно.
– Правда, что ты выступал инициатором законопроекта, по которому меня чуть не вышвырнули из страны?

Несколько долгих мгновений мое сердце не билось, а потом его ответ тяжестью упал между нами:

— Правда.

Правда.

Вот так просто.

Даже после его признания, после всего, что я успела узнать о Ладиславе, часть меня отказывалась верить в это слово. Верить ему. А где он был со своей правдой раньше? Когда я таяла в его объятиях, когда искренне смеялась над шутками и подшучивала в ответ, когда делилась самым сокровенным…

С моих губ сорвался нервный смех.

Нет, он тоже делился этой самой правдой. Рассказал, почему ненавидит людей и почему не доверяет им.

И я бы могла поверить и понять, действительно могла бы понять, что после трагедии с женой Ладислав захотел лишить работы множество мигрантов, каким бы чудовищным мне этот поступок ни казался…

Нет, не могла.

Не могла, потому что все эти люди, вынужденные бросать свои дома, срываться с мест и снова бежать в неизвестность, как когда-то бежали Нат и я, ни в чем не были виноваты. Ни в смерти Холли, ни в той ужасной автокатастрофе, которая унесла ее жизнь. Разве что в том, что родились людьми.

Двигаясь, словно в тумане, я оказалась за дверью. Просто оттолкнула ящера с бездной вместо души в сторону. И, как ни странно, это глыба поддалась, вот только последовала за мной.

— Лили, - позвал Ладислав, но я не остановилась. Мне нужно было уйти, уйти подальше. Успокоиться, чтобы никто не увидел моих чувств, не увидел слез, которыми обливалось внутри мое сердце, несмотря на то, что глаза оставались сухими. Не слушать отчаянья, прозвучавшего в его голосе.

Нет. Никакого отчаянья там просто нет. Я сама все придумала, как и его чувства, которые никогда не могла прочитать.

Не может тот, кто походя выбрасывает из страны сотни тысяч людей, что-то чувствовать.

Меня перехватили за талию, разворачивая к себе лицом и не позволяя продолжить свой путь. Обоняния тут же коснулся запах чистой кожи и легкий аромат туалетной воды. Знакомый, ставший практически родным. Отчего захотелось закричать зверем, пойманным в капкан, только бы избавиться от наваждения и стойкого желания прижаться щекой к пиджаку.

— Отпустите, листер Берговиц!

Как бы я хотела, чтобы мой голос звучал холодно и равнодушно, но он, предатель, дрожал, как потревоженная струна.

— У меня еще очень много дел, - добавила увереннее. По крайней мере, мне бы хотелось хоть капельку уверенности.

— Лили, я тебя не обманывал.

Я вскинула голову, чтобы встретить его взгляд. Глубокий и тяжелый.

— Вы меня не обманывали, просто не сразу рассказали всю правду.

— Это не так.

— Вы правы! Вам это и не нужно было. Я сама вполне успешно себя обманывала. Не привыкла делать ничего наполовину, вот и здесь осталась верна себе. А впрочем, в этом мы с вами очень похожи. Пожалуй, это единственное, что между нами общего!

На скулах Ладислава заиграли желваки.

— Вижу, сейчас ты не готова слушать.

У-у-у! Знакомая снисходительность. Лакшак бесчувственный!

— Да, потому что тебе как минимум стоило мне об этом сказать!
– рявкнула я, переходя на «ты».
– До той ночи, когда ты привез меня в дом, который…

Я задыхалась, мне не хватало ни воздуха, ни сил.

— Уйди с дороги!

Да, мне нужно просто уйти. Куда-нибудь, только подальше от него.

Как ни странно, меня отпустили. Его пальцы разжались, и ящер шагнул назад. В его взгляде застыло упрямство и что-то еще, что я рассматривать не желала. Но почему-то рассматривала! На что вообще надеялась?

— Я не собираюсь оправдываться, - сказал ящер твердо, отчего захотелось ударить его в ответ или зажать уши, - потому что ни о чем не сожалею, Лили.

— То есть это все нормально?! Из-за этого закона я потеряла работу и привычную жизнь, чуть не рассталась с братом, а ты ни о чем не сожалеешь?

Нет, точно не могу больше это слушать!

Поэтому я бросилась вперед, не разбирая пути.

— Принятие этого закона подарило мне встречу с тобой, - донеслось жесткое из-за моей спины, но я не замедлила шаг, наоборот, после этих слов побежала.