– Башня, мы готовы, – произносит Дилан. – Разрешите взлет.

– Взлет разрешаю, – звучит в наушниках голос диспетчера.

Дилан протягивает руку к рычагам изменения шага винтов, и как только те начинают захватывать воздух, вгрызаться в него, тяжелый самолет трогается, катит по рулежной дорожке в сторону взлетно-посадочной полосы. Я внимательно слежу за ощущениями Дилана – он спокоен, уверен в себе. Самолет подъезжает к концу полосы, замирает. Дилан выпускает закрылки во взлетное положение.

– Даю взлетный режим! – сообщает он и переводит рычаги, регулирующие газ, на максимум. Ревут двигатели, «Крепость» трогается, все быстрее бежит по обеим сторонам летное поле.

– Скорость отрыва, – громко сообщает второй пилот.

Я чувствую некоторую неуверенность у Гриффита. Он будто сомневается, что самолет готов оторваться от земли, тянет на себя штурвал как-то нерешительно. «Крепость» нехотя взлетает, начинает карабкаться вверх. Всё выше и выше. Перед глазами только синее небо. Взгляду не за что зацепиться.

У Джона Гриффита появляется ощущение, будто самолет повис и никуда не движется. Он с опаской бросает взгляд на приборы – вроде бы всё в порядке: нос поднят вверх, крылья расположены горизонтально по отношению в земле, скорость двести сорок миль в час, высота две тысячи шестьсот футов.

– Поворот вправо на двадцать пять градусов, – долетает спереди голос штурмана.

– Вправо на двадцать пять, – повторяет Гриффит и поворачивает штурвал вправо. Самолет накреняется на правое крыло. Нажимая на левую педаль и отпуская правую, Джон заставляет самолет поворачивать. При этом он с опаской смотрит на компас. Он боится промахнуться. Закончил поворот на двадцати трех, потом принялся ловить эти два градуса и взял еще два лишних. Он видит это, и досада берет его, а тут еще штурман сообщает:

– Двадцать семь вышло.

Теперь уже наклон влево, небольшой доворот. Получилось. Он чувствует себя спокойнее.

Самолет продолжает упрямо набирать высоту. Гриффит наклоняется влево, к остеклению кабины, смотрит вниз – там видна водная поверхность. Северное море.

Высота шесть тысяч футов. Осталось одолеть еще двадцать семь тысяч, развернуться, и можно будет включить автопилот.

– Стрелкам быть внимательнее, – предупреждает Гриффит. – Возможны атаки немецких истребителей… Уильям, ты не замерз? – Это он хвостовому стрелку, занимающему самый продуваемый отсек.

– Пока нет, сэр, – бойко звучит в наушниках высокий голос.

Гриффит осматривает воздушное пространство перед самолетом – легкая дымка, и всё. Он смотрит на второго пилота, чрезвычайно мрачного. Обращается к нему.

– Дэвид, ты какой-то молчаливый сегодня.

Тот не сразу поворачивает голову налево.

– У меня неприятности… Вчера получил письмо, что при бомбардировке Лондона погибла моя старшая сестра.

Гриффит сконфужен.

– Я соболезную… Почему ты не сказал?

– Мы с тобой не виделись. Тебя не было вечером на аэродроме.

Это правда, он провел вечер и ночь с Кэти…

Наполненная ровным гулом двигателей тишина воцаряется в кабине. Гриффит смотрит на высотомер – двенадцать тысяч футов. Выше будут проблемы с дыханием. Он должен отдать команду.

– Гарольд, открой кислород. Всем надеть кислородные маски.

Я тоже надеваю маску, приподняв для этого шлем, подключаю шланг к резервному крану системы кислородного питания.

Вновь монотонный гул, выцветшее, голубоватое небо перед глазами, и больше ничего. Только приборы подтверждают, что самолет продолжает карабкаться вверх. Двадцать тысяч футов… Двадцать пять… Время будто застыло. Тридцать тысяч. Осталось совсем немного. Наконец высотомер показывает тридцать две тысячи девятьсот футов. Пора переходить на горизонтальный полет. Он перестает тянуть штурвал на себя.

– Мы на заданной высоте, – сообщает он.

– Вижу, – раздается голос штурмана. – Приготовиться к развороту… Разворот на сто семьдесят градусов. Курс на три часа.

Гриффит вновь наклоняет самолет вправо, нажимает на левую педаль. На этот раз он абсолютно спокоен, следит за компасом, завершает разворот ровнехонько на три часа. Он доволен. Включает автопилот. Теперь можно расслабиться.

– Уильям, как ты? Замерз?

– Нет, сэр. Но пришлось включить подогрев.

– Будь внимательнее.

– Хорошо, сэр.

Гриффит смотрит на Дэвида – тот по-прежнему задумчив, его взгляд устремлен вперед. Джон протягивает руку, трогает Дэвида за плечо:

– Дэвид, я пойду отолью. И ребят навещу. Присмотри тут.

– Да, – Дэвид кивает.

Взяв переносный дыхательный прибор, Гриффит покидает кресло. Сначала он заглядывает в люк, ведущий в самый нос, где сидят штурман и бомбардир.

– Как вы, ребята?

– Все нормально.

– Курс выдерживаем?

– Да.

Гриффит распрямляется, повернувшись, оказывается в проходе, который я уже освободил. Обращается к бортмеханику: