Ведь жизнь — это смерть.

Корабль стреляет из вероятностной пушки по куполам на полигоне, и купола исчезают.

Похоже, не только я — баловень судьбы. Если бы Гадесу не нужны были деньги на идиотскую войну со временем, с Маяком, с прогрессом, если бы он не ждал меня сейчас на военном космодроме, подготавливая корабль к погрузке концентрата лика — он был бы мёртв. Ну, или в параллельной Вселенной — кто знает, куда отправляет людей выстрел вероятностной пушки…

Так… Это ещё что такое?!

Озеро и гидроузел, насосная в окружении тополей. Дорога делит степь на две части: дикую пёструю и оранжевую — приручённую человеком.

«Увеличить!»

«Увеличить!»

Стайка ребятишек возле насосной. Дурацкий серебристый велосипед Облака и, судя по одежде, она сама — раскинула в стороны руки.

Жива? Не понять…

Рядом с ней лежит местный придурок Барсук в окружении чёрных обломков.

И кучка подростков таращится в небо.

А на дороге, поодаль… Кирилл!

Единственный мальчишка в мире, вызывающий у меня симпатию. Все остальные: мальчики, мужчины и старики — возбуждают лишь омерзение.

Просто прекрасно! Что делать? Приземлятся? Спасать пацана?

В груз вложены все мои деньги. Но, Кир — важнее всего.

«Я-глайдер» меняю курс.

Что за странная у Гадеса привычка: ограждать паренька от всего на свете! Я бы давно ему всё рассказал. Ну поплакал бы он, да смирился. Уж с крыши бы точно прыгать не стал! Зато, постепенно превратился бы в мужика. В этом деле поможет лишь правда — правда жизни.

При таких обстоятельствах, нет ничего странного в том, что Кир влез в историю.

Надо было с ним раньше поговорить. Послать Мэйби в режиме транслятора — таким девушкам парни верят без рассуждений. Оттрахала бы его и промыла мозги, вмиг бы забыл этот свой романтический бред!

Траву, небеса, облака…

Слишком уж много такого добра в его жизни, и совсем мало правды.

Что тут сказать, даже его девчонка зовёт себя Облаком! С которой он «дружит», вместо того чтобы трахнуть, да позабыть через час — как делают обычные пацаны его возраста, видящие в девчонках лишь примитивных животных, рождённых для ублажения их воспалившейся плоти.

Нет, Кирилл — пацан необычный.

С одной стороны, именно за это я его и люблю.

С другой — известно, к чему эта необычность приводит. Я ведь и сам, точно так же, как он, убежав от папаши и одноклассников, дни напролёт валялся в траве, рядом с сестрёнкой, и таращился на облака.

Только она, лишь она одна меня понимала.

Лайя.

Несколько вероятностных пушек разряжаются одновременно.

Ого! Видно, системы управления серьёзно повреждены. Значит, я ошибался — исход боя пока неизвестен.

Поднимаю глаза, и становится ясно — известен, ведь корабля в небесах уже нет. Вместо него, переливаясь, колышется какая-то хрень.

В детстве, читая о новом научном проекте, я впадал в ужас — мне казалось, что эти безумства плохо закончатся. С возрастом пришло понимание: к моему глубокому сожалению, ничего с людьми не случится. Дурацкое человечество тут навсегда.

Но ЭТО! Похоже, учёные идиоты, наконец, доигрались — приволокли в наш мир его смерть.

Неужто, я смогу посмотреть, как ВСЁ закончится!

От одной этой мысли мурашки бегут по крыльям и тепло разливается по фюзеляжу. Мышцы сокращаются — потеряв управление, я падаю на крыло.

ДА!

На пике восторга ОНО пропадает. Было — и нет.

Крылья холодеют от ужаса и мук разочарования.

Неужто сбежало обратно?! И всё?!

Да нет, быть не может! Всё хорошо. ТАКОЕ само не уйдёт, это от НЕГО убегают.

Но всё-таки интересно: куда эта штуковина делась, куда она спряталась?

Под огнём защитных орудий тают ряды нападающих — без корабля-штаба они обречены.

Маневрирую в гуще боя. К счастью, по мне никто не стреляет. До рассевшегося посреди дороги пацана уже не так далеко. Тридцать секунд, и он на борту.

Возле ближайшего ко мне штурмовика взрывается ракета, он клюёт носом и меняет направление движения. Из двигателя валит густой чёрный дым.

Нейросеть выдаёт расчёт траектории. Результат меня не устраивает: без коррекции штурмовик свалится прямо на голову пацану.

Значит, будет коррекция! К сожалению, с непредсказуемым результатом.