«Видно, со мной приключилось то, что зовётся: „ночной кошмар“. Но почему он такой настоящий? Намного реальней реальности! И почему в нём я была мальчишкой, которого все называли Кирилл? Неужели, это тот самый Кирилл, что сидит сейчас перед ней за столом? Жаль, во сне невозможно увидеть себя самого! Разве что, в зеркале…»

Эйприл тоскливо елозила ложкой — похоже, вилки Маяк не признавал. Вчерашняя смелость исчезла. Мир, в который она пришла, оказался совсем не таким, как казалось… Он не был похож на что-то хорошее! Ну нисколечки!

«Кир, одноклассники… Да и вообще, все эти люди — до чего же они отвратительные! С другой стороны, это лишь глупый сон… Взять хоть девочку Облако…»

Она задумчиво посмотрела на белоснежного котёнка и сказала, обращаясь к нему:

— Всё это какая-то чепуха, разве нет?

Троица шла по одной из четырёх центральных, сходящихся крестом дорожек — чтобы не потеряться в полумраке. Эти дорожки были сделаны из бетона и не менялись — остальные же, пропадали и исчезали, в зависимости от текущей конфигурации Станции.

Котёнок, то важно вышагивал между мальчишкой и девочкой, то забегал вперёд. Похоже, он считал себя главным.

Небо светлело, и дуга южной арки напоминала вырезанную из чёрного картона декорацию. Кириллу опять стало чудиться, что он не живёт.

— Скорей! — Эйприл, схватив его руку, поволокла нового друга к одной из опор, и наваждение исчезло.

Она кричала, махала руками, танцевала и скакала по арке, как полоумная. Котёнок бегал за ней.

Кириллу было неуютно, он ощущал себя невольным участником гротескного представления. Бесконечная череда перепадов настроения Эйприл и переходы от чуждых девчонкам философских проповедей до стихийной детской непосредственности его раздражали. Будто бросился в пропасть, не уточнив, есть ли за спиной парашют.

Наконец, из-за гор показалось солнце и воздух зазвенел от истошного вопля. Кир вздрогнул.

«Может, Маяк её создал бракованной?»

— Вау! Он прекрасен! — Эйприл угомонилась, присела рядом с ним, болтая ногами над пропастью. — Тебе что, не понравилось?

— Понравилось, — буркнул мальчишка.

— Незаметно!

— А что я, по-твоему, должен был делать?

— Радоваться, что же ещё!

— Я радовался. Бегать и орать для этого не обязательно.

— Если эмоции не проявлять — они исчезнут! Навсегда!

— Ты можешь просто посидеть?

Надувшись, девочка уселась в сторонке…

Лучи рассеивали тьму. Розовел белый пластик.

У Кирилла из головы не выходил идиотский сон.

«Что ещё за изнанка мира? Что за Тьма?»

Эйприл смотрела, как одна за другой угасают утренние звёзды-старухи, как брызги рассвета окрашивают облака.

Текли минуты…

Сначала всё было окутано жемчужно-розовой дымкой, которая стремительно преобразилась в пурпур. А потом… Чистая, светящаяся голубизна и растрёпанные янтарные нити облаков. Будто по небесам пролетела волшебная птица, растеряв золотистые перья.

«Как жаль, что солнце встаёт не из океана!»

Свет весело бил в глаза, но тайна, окутанная морозной дымкой, от которой по коже бежал холодок не давала Эйприл покоя.

«Во сне, что это была за Тьма? Что за изнанка мира?»

Мысль ещё не угасла, а в голове уже появился ответ.

— Ну что, насмотрелась?

Эйприл вздрогнула — Кир прервал её мысленный диалог с Маяком, и тихо сказала:

— Да. Пойдём.

Её переполняли слова, образы, ощущения. От полученных знаний кругом шла голова. И всё-таки, пробелов было значительно больше.

— Что будешь делать сегодня?

— Не знаю… А что ты обычно делаешь?

— Да ничего! Жду, когда меня заберут!

Эйприл потупилась.

— Кир… Не жди…

По мальчишечьей коже пробежали мурашки. Он еле выдавил:

— Почему?

Девочка отвернулась.

— Просто, не жди…

Пока Кир плёлся по надоевшей лесенке, Эйприл лёгким пёрышком взлетела наверх.

Как обычно, посуда была уже чистая.

Эйприл увидела не застеленную постель, вспомнила ночные кошмары, и к ней вновь вернулось отвратное настроение.

Когда Кир вошёл, она не сдержалась:

— Не хочу тут сидеть! Вообще не хочу быть на Станции! Возьмём воды и консервов, да свалим в степь — на весь день…

— Хочешь сбежать от родителей? Ведь Маяк тебе вроде отца!

Эйприл шутку не поддержала.

— Не неси чепуху!

На выходе со Станции дорогу им преградил шлагбаум.

— Знаешь, почему он так странно окрашен? — Эйприл погладила жёлто-чёрные полосы.

— Такая раскраска привлекает внимание.

Она усмехнулась: