Подрывая ваш авторитет, другой родитель постоянно выступает против установленных вами правил и занижает в глазах ребенка вашу родительскую значимость. Он находит способы «спасти» ребенка от ваших правил, ограничений и наказаний, одновременно навязывая свои. Если ребенок всячески старается угодить вашему бывшему и строго следует его требованиям, какими бы непонятными и тяжелыми они ни были для него или вас, значит, ваш бывший привил ребенку желание угождать ему ценой всех других отношений. В результате вам будет все труднее и труднее оставаться для ребенка значимой фигурой. Как реагировать на то, что другой родитель подрывает ваш авторитет и формирует в ребенке зависимость, мы обсудим в главе 9.

Отметьте в нижеприведенной таблице, как часто и какую именно модель поведения из числа описанных использует ваш бывший.

Некоторые дети, оказавшись под воздействием родительского поведения, описанного в предыдущем разделе, все же остаются в стороне от «драки» и поддерживают отношения с обоими родителями. Они пожимают плечами и говорят себе: «Мне все равно, что там говорят мама и папа; я люблю обоих». К сожалению, не все дети устойчивы к родительскому давлению. Некоторые погружаются в бурные эмоции конфликта лояльности и сильнее сближаются с одним родителем, отчуждаясь от другого. Это происходит, когда поведение одного из родителей, провоцирующее конфликт лояльности, приводит к двум следующим результатам:

Хорошая новость заключается в том, что эти изменения происходят не в одночасье. Существуют признаки того, что ребенок оказался в конфликте лояльности. Такое поведение впервые было выявлено детским психиатром Ричардом Гарднером (1998) и в дальнейшем подтверждено в работах других врачей и ученых (например, Bernet et al., 2010; Baker, Burkhard and Kelly, 2012). Гарднер наблюдал у детей, являвшихся объектом споров об опеке, поведение, характерное для конфликта лояльности. Одни дети демонстрировали такое поведение иногда, но в большинстве случаев были способны поддерживать отношения с обоими родителями. (Эти дети были «слегка отчужденными».) Другие вели себя так чаще и испытывали большие трудности при переходе от одного родителя к другому. (Эти были «умеренно отчужденными».) Третьи же, проявлявшие такое поведение большую часть времени, в конечном счете отказались от всех контактов с одним родителем. (Эти были «сильно отчужденными».) Если вы будете внимательно следить за появлением подобных признаков, то сможете вмешаться, пока ребенок еще только слегка отчужден, а не ждать, когда он вовсе откажется иметь с вами что-то общее.

У большинства детей, даже у тех, с кем плохо обращались и у кого, таким образом, есть законные основания обижаться или злиться на одного из родителей (Briere, 1992; Dutton and Painter, 1981; Kempe and Kempe, 1978), такое поведение встречается редко. Оно наблюдается в основном у детей, которыми один из родителей манипулировал, чтобы необоснованно и под ложным предлогом оттеснить другого родителя. Имейте в виду, что поведение у отчужденных детей может быть очень озлобленным и грубым, но это не значит, что сами они злые или плохие: просто из-за пылающего в душе конфликта лояльности они пока не могут проявить свои лучшие качества.

Обычно первым признаком того, что на ребенка действует конфликт лояльности, служит его необоснованная негативность по отношению к вам. Он преувеличивает малейшие ваши оплошности и реагирует на них так, словно именно они являются показателем вашей личностной и родительской несостоятельности. Ребенок ведет себя так, словно уполномочен и наделен правом сообщать вам обо всех тех случаях, когда вы с ним не справились или подвели его, и делает это бессердечно и жестко. У него появляется поразительная манера говорить с вами высокомерно и насмешливо и порицать с равнодушным видом. Одна девочка заявила отцу, что он для нее – словно старые часы. «Вот как-то так, – сообщила она ему беспечно. – Если б у меня были старые часы и вдруг сломались, я бы сказала: „Не повезло. Ну и ладно“. Вот так же я отношусь и к тебе. Если б ты умер, я сказала бы: „Ну и ладно“». Самое удивительное в этом примере, помимо, конечно, вопиющей черствости девочки, то, что у нее с отцом были весьма теплые отношения.

В кампанию очернения обычно входит вызывающее поведение. То есть бывший заявляет, что боится, как бы вы не стали его поносить, а в это время ребенок обращается с вами вовсе не со страхом, а нагло и оскорбительно. Один ребенок написал отцу по электронной почте и потребовал, чтобы его новая жена «как следует убрала свой поганый дом, иначе в эту пятницу ты меня не увидишь!». Другой специально налетел на отца, чтобы вывести того из равновесия, а потом его же и обвинил, будто тот сам набросился на него. Как мы уже говорили, для детей, с которыми действительно жестоко обращались, такое поведение не характерно. Детям с жестоким родителем более свойственно не подстрекать этого родителя, а задабривать его и ублажать во избежание новых трепок и головомоек.

Если против вас ведется кампания очернения, то ребенок начинает критиковать не ваши поступки и действия, а лично вас. Вместо того чтобы сказать: «Езжай потише, а то мне страшно» или: «Приготовь на ужин что-нибудь другое, а то макароны малость поднадоели», ребенок говорит: «С тобой я не чувствую себя в безопасности», или: «Ты никогда не кормишь меня тем, что мне нравится». Кроме того, ребенок отрицает любой положительный опыт с вами в прошлом и может зайти так далеко, что, например, заявить, будто в домашнем видео он улыбался только потому, что вы его заставляли, а на самом деле ему было вовсе не так весело, как казалось. В опросе, который Эми Бейкер, Барбара Буркхард и Джейн Келли (2012) проводили для выявления отчужденных детей, тех просили вспомнить что-то одно хорошее о каждом родителе. Когда спрашивали об отвергнутом родителе, дети утверждали, что ничего хорошего вспомнить не могут. Некоторые даже так и написали заглавными буквами – «НИЧЕГО», сопроводив еще и дюжиной восклицательных знаков.

И наконец, кампания очернения включает в себя готовность ребенка оповещать окружающих: соседей, родителей друзей, учителей и наставников – о его проблемах с вами. Пример из исследования (Baker and Darnall, 2007) касается ребенка, мать которого баллотировалась в школьный совет. Ребенок написал сопернице матери письмо, пожелав той победить, поскольку мать такой ужасный человек, что заслуживает проиграть на выборах. На бракоразводном процессе ребенок попросит, а то и потребует поговорить с судьей и прибудет на заседание суда с длинным списком жалоб на вас и ваше неправильное воспитание, подготовившись с помощью эксперта по опеке или назначенного судом опекуна. И с видимым удовольствием поведает миру, насколько вы ужасны. Это весьма необычное поведение противоречит желанию большинства детей держать семейные проблемы в секрете. Даже дети, которых родитель бил или сексуально домогался, как правило, неохотно рассказывают о жестоком обращении даже специалисту-психологу, которому доверяют. Они не хотят, чтобы у этого родителя были неприятности, не хотят его огорчать или злить. Они не хотят даже обсуждать насилие, потому что разговор делает его более реальным. А хотят они, чтобы все притворились, будто этого никогда не было, чтобы они могли жить дальше.