Сашка хмыкнул.

— Когда до миллионов дойдет, все будет отлажено и автоматизировано. И персонала побольше. А пока извини.

— Не извиню.

— Ты, часом, не влюбилась? — прозорливо поинтересовался он. — С кем хочешь синхронизироваться?

— Ни с кем. Проехали.

Друг расхохотался:

— Так с Веней говорить или где?

Я покраснела:

— Говори.

Я заметила, что все реже разговариваю с Сашкой, занятая новой игрой и новыми друзьями. Да и к лучшему. Он бы заметил, а я даже с ним не могла делиться тем чувством, что прорастало во мне — хрупким, тонким, которое можно сдуть даже дыханием — но однажды оно могло превратиться в лесной пожар.

— И что, находятся идиоты, что вкладывают деньги в игру? Платят за картинку? — перевела я разговор.

Сашка запустил пальцы в патлы и дернул.

— Ха! — одарил меня белозубой улыбкой. — Именно с этого и будут существовать «Территории» и моя зарплата напрямую. И твоя — если ты продолжишь с нами сотрудничать, в качестве игротеха, например. А насчет картинки — те, кто ходят в кино, разве не за нее платят? А по сути, — пожал он худыми плечами, — за возможность окунуться в грезы. Вернуться в детство, доиграть. Не у всех своя фантазия буйная.

Я скривила щеку, хмыкая.

— Романтичные у тебя представления о тех, кто элитные баффы скупает и снаряжение. Они доминировать хотят. Быть крутыми, палец о палец не ударив в игре при этом.

— Да на здоровье, — сказал Сашка. — Пусть доминируют. А вы берите их креативностью. Кто полагается на преимущества положения — вообще думать не умеет.

— Да ничего эту ежку не брало, — постучала я себя кулаком по балде. И уж головой она подумать смогла — так за спины стражи спрятаться.

— Проверим, проверим, — отмахнулся друг.

С Веней он действительно поговорил, и я не только насмерть застряла в PvP, но и постоянно оказывалась в одном рейде с Финистом.

Мы врывались во вражескую крепость, мы скакали рядом по предосенним холмам, и алые листья, точно капли крови, сеялись нам в лицо, и я почувствовала себя Русалочкой рядом с Принцем. Она и скачет рядом с ним верхами, и взбирается на самые высокие горы, и ловит жемчужниц в глубокой воде, и не может сказать о том, что чувствует к своему принцу.

Пожалуй, именно теперь, как в детстве, я почувствовала, насколько болезненна эта сказка. Когда Финист не ответил мне в чате на восторженное: «Ты лучший…» (я имела ввиду: лучший лидер из всех, кого я знаю), — я впала в отчаянье. И мне было проще играть и вообще что-то делать, когда его не было. А стоило Финисту появиться, руки опускались и накатывало отчаянье, когда он не замечал меня.

Он был то холоден, то горяч, словно одним аккаунтом играли два человека.

А потом осталось ровное спокойное уважение.

Впрочем, к тому времени я сама не по разу сбивала ватажку и водила за собой, когда удачно, когда не слишком. После поражений большая часть игроков отваливалась от рейда. Хотя я замечала, какая отменная команда могла получиться из дураков после двух-трех побед. Это было упоение, мана боя, драйв, когда хватаешь удачу за хвост, когда вцепляешься в становую жилу зубами, и уже просто прет, и ватажка делается единым кулаком и не знает поражения.

А когда отступаешь — отступаешь с боем, огрызаешься, и уволакиваешь с собой столько врагов, сколько можешь, и даже больше.

Я должна была чувствовать группу. Та могла быть податливой, жесткой или вообще никакой, когда раппорта не возникало, и я с ватагой существовали сами по себе. Тогда я уходила или распускала ее и набирала заново. А иногда выбрасывала особливо «вумных», расползающихся по карте, как тараканы, или лучше лидера знающих, что им делать, и заспамливающих своими советами чат. Это здорово помогало сбить в кулак остальных и добиться победы там, где только что терпел поражение. Я была командиром, и это у меня получалось.

А однажды, когда Финист уходил, он попросил меня возглавить рейд.

Заменять командира — дело поганое. Если команда сыгранная и крепкая — на тебя будут смотреть и сравнивать с предыдущим лидером и не факт, что примут. Как лейтенанта из училища в обстрелянный взвод.

Если команда слабая — придется строить нубов и «героев», что это не сольная игра.

Но я согласилась, и тогда Финист впервые назвал меня другом.

Немножко скрытный, немножко недоверчивый, но все равно такой, какой нужно.