Шрифт:
Даже Ларка начала волноваться.
– Глеб, это ненормально. Ей нужно...
– Жить?
– Да! А она с ним все время. Рассказывает что-то, как будто он понимает. Смеется... плачет... Массажи сама учится желать. Скажи, зачем, если для этого существуют специалисты? Вчера опять нашла у нее какие-то медицинские справочники. Что она надеется там вычитать? То, чего не знает зав отделением?
Почему-то в тот момент Глеб разозлился. Может быть, усталость взяла свое. Ведь у всего бывает предел. И у Глеба Громова тоже. Он хмыкнул:
– Странная ты женщина, Лара. И так тебе не так, и эдак...
– Я, наверное, к ней несправедлива была?
– Наверное, - не стал отрицать мужчина.
– Ладно... Я домой. Сил никаких нет. И машина в ремонте...
– Я подкину. Наташа все равно еще тут будет сидеть, пока отделение не закроют...
Вот такая их новая реальность. Больница... У них есть лишь вечера. И тишина. Слова под запретом. Под запретом касания. Все осталось в том дне... Законсервировалось, застыло, как мед на донышке банки. Иногда начинало казаться, что и не было ничего. И они синхронно вскидывали взгляды, ища в глазах друг друга истину. И тут же отворачивались, то ли в облегчении, что ничего между ними не поменялось, то ли в ужасе, по этой самой причине. Любить и не сметь даже коснуться... Зная, что тебя тоже любят... Худшей пытки на свете нет. И неизвестно - когда эта пытка закончится? И закончится ли вообще, тоже не зная.
– Зайди хоть на кофе...
– позвала Лариса, - похудел весь. Осунулся.
– Уж кто бы говорил...
– не то чтобы удачно пошутил Глеб, нерешительно постукивая пальцами по рулю.
– Пойдем... Посмотришь, как мы жили... Ты же ни фотографий не видел, ни кубков его и медалей... Вообще ничего.
Глеб бросил взгляд на часы.
– Ладно. Только ненадолго.
– Тебе еще не надоело с Наташкой возиться? Ты с ней, как квочка.
– Нормально. Ей без поддержки никак.
– Я могу забрать ее к себе, - в который раз предложила Лариска, нажимая на кнопку лифта.
– Лар... она же не чемодан.
– Ладно-ладно. Я о тебе забочусь.
Громов вздохнул. Лучше бы она о Наташе заботилась. Но вслух ничего говорить не стал.
Квартира у Лариски была добротная. В старом доме с высокими потолками.
– Ты только не пугайся. Я с этими событиями порядком засралась. Обычно здесь нет такого бардака. Пойдем. Вот его комната... Я здесь ничего не убирала. Как было - так и есть. Как чувствовала...
Голос женщины под конец ослаб. Будто надломился. Она достала с полки толстый синий альбом и протянула Глебу.
– В основном, конечно, все фотки в компьютере. Но здесь такое... самое-самое.
Громов сглотнул. На самом деле, слушая Наташу, которая и правда все время разговаривала с Кириллом, ему казалось, что он неплохо его узнал. Ведь они с Наташей были знакомы с самого детства. Покойные родители Лариски жили на той же улице, что и Наташа, а Кирилл проводил у них много времени. Сотни историй из жизни сына...
– Да ты альбом с собой бери в кухню. Я хоть бутербродов тебе сделаю...
Глеб кивнул. Мазнул взглядом по стоящим на полке кубкам.
– Танцы?
– Да... А теперь, вот, не потанцует...
Голос Ларки снова дрогнул. Глеб отложил альбом и подошел на шаг ближе.
– Лар...
Она заплакала. Обхватила полы его пиджака и заплакала. Привычным движением Глеб похлопал женщину по спине.
– Ну, все... Все... Как-то да будет.
А потом он почувствовал это... Ее поцелуй на своей шее. Жаркий, жадный, отчаянный. Чужие руки оторвались от пиджака и скользнули вверх по груди, обхватили шею. Чужой рот прижался к губам. Острые ногти царапнули кожу. Глеб отстранился, не позволяя углубить поцелуй. Но Ларка, как будто этого не заметила, снова потянулась к нему, застонала утробно.
– Нет, Лара... Слышишь? Нет. Это не выход.
Она замерла, осмысливая его слова. Опустила голову. Глеб отступил еще на шаг. Ларка обхватила себя руками.
– Вот как... Теперь я не про твою честь, выходит?
– Не в этом дело, Ларис. Просто сейчас тобой движет отчаяние. Завтра ты бы проснулась и пожалела о случившемся. Я этого не хочу.
– О моих чувствах заботишься?
– прошептала, поворачиваясь к нему спиной.
– Разве это плохо?
– Уходи.
Глеб ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Долгое время он жил на взводе. Женщины у него не было вот уже... скоро полгода. С тех пор, как он увидел Наташу, и другие перестали для него существовать, возбуждать, вызывать желание. Легко бы было поддаться. Но он не хотел. Однажды решив для себя ждать Наташу столько, сколько потребуется - он ни на йоту не отступал от своего решения, хотя чем дальше - тем становилось труднее.
Доехав до больницы, Громов припарковался и пошел к крыльцу, но в последний момент оглянулся. Наташа сидела на скамейке между куцых клумб. Резко поменяв траекторию движения, Глеб направился к ней. Еще издали заметил, что она чем-то взволнована. Это выдавали хаотичные движения рук и застывший, стеклянный взгляд. Не представляя, чего ему ждать, Громов сел рядом. Осторожно коснулся пальцами острого подбородка, привлекая к себе внимание.
– Что случилось?
– Кириллу стало хуже. Врачи говорят, что после всего у него нарушилось правильное взаимодействие органов и систем, и они отказывают...