Восьмая стена держалась вплоть до первого зимнего месяца и пала под натиском постоянных магических атак. На этой стене собрались наиболее подготовленные воины, солдаты до кончиков души. Врага они встретили яростно, а рубились беспощадно. После того, как толпы одержимых перестали нападать и цвайнахтцы уж было вознамерились ликовать, в проломы хлынули твари посильнее обычных безумцев — одержимые из гвардии императора. Уставшие и поникшие защитники продержались около тринадцати часов, да и чудом.

Епископа твердыни Нест настиг сердечный приступ. Почтенный старец с первыми докладами о планирующемся нападении начал готовить население к осаде, он в одиночку отгонял скверну от границ вверенной ему герцогом в охранение территории, но тело старика не выдержало. Его мертвое тело сожгли перед дворцом и развеяли его прах с купола дворцовой крыши. Заменить старика никто не в силах, ино, объединившись, остатки магов смогли поддержат его щиты от скверны в рабочем состоянии, хоть и пришлось перенаправить на эти нужды часть резерва.

На предпоследнюю линию обороны обрушилась вся мощь остатков орды и, естественно, она не выдержала. Перед штурмом дворца, Владыка Аерон отправил почтового сокола своей дочери Ирис. В нем говорилось о том, что по канализационным путям будет отправлена группа с беженцами, преимущественно из женщин и детей, в охранении остатков войск. Сам же герцог остался во дворце, руководя обороной. Порывы девушки — ринуться на помощь были подавлены на корню. Выжившие офицеры взяли ее в плотное кольцо и не выпускали, пока разъяренный командир не успокоился. Ирис хотела атаковать своевольных подчиненных, но ее Фобас встал столбом, даже после нескольких ударов плетью по крупу четвероногого друга, ничего не изменилось. Ей оставалось только встретить бегущих из столицы и покинуть родное герцогство, ведя за собой чуть более трех тысяч выживших всадников. Последний раз взглянув на полыхающую твердыню, Ирис развернулась в сторону одинокой горы и, больше не оборачиваясь, двинулась в ее направлении.

Ночью во дворце осталось лишь сорок два человека, сам герцог и архимаг, в окружении толпы одержимых и прислужников пекла. Из их толпы вышло семь генералов во главе с седым стариком с бакенбардами, в тяжелой броне. Короткая схватка не успела завершиться. В момент, когда голова владыки Аерона слетела с плеч и оказалась в руке вражеского генерала, архимаг взорвал себя вместе с дворцом. Здание разлетелось осколками камня, стекла и черепицей, но в тронном зале погибли не все. В чистом кругу, образованным защитным амулетом высокого ранга, стоял старый генерал — убийца герцога, о чем свидетельствовала отрубленная голова, которую он держал в руках за волосы. Вскоре из груды обломков выбрался и вожак отродий.

8760 год. Герцогство Виван. Город Висбад. Стужень (Декабрь). Эмит.

Я лежал под теплым одеялом, сладко посапывая. Лучи утреннего солнца слепили мне глаза, но проснулся не от этого. На первом этаже хлопнула дверь, к который, поскуливая, подбежал пес. Поднял одеяла, от чего прижавшаяся ко мне нагая девушка проснулась, поморщившись от резкого света.

— Прости, Небби, у нас гости, надо встретить. Ты прикройся одеялом, пока они не поднялись.

Сон девушки, как рукой, сняло и она быстро натянула одеяло до самого носа. Ее личико мило покраснело. Я встал, натянул штаны, скрыл рога и приготовился встречать гостей. Вскоре за дверью послышался скрип когтей о порожки, скорее всего, пес вел своего хозяина, а потом дверь резко открыли. В дверях появился холеный мужчина зим двадцати пяти в красном камзоле с золотой вышивкой и серебряными пуговицами. Блондинчик недоуменно посмотрел на меня. Как вы думаете, какой был его первый вопрос?

— Кто ты и что делаешь в моем доме!? — довольно громко прокричал он.

— Потише, не порть мне настроение.

— Да кто ты, черт тебя дери!?

— Гость. И… — нахмурившись, попытался я ответить, но меня перебили.

— Какой еще гость, прочь из моего дома!

Ну все, он мне надоел. Одним шагом приблизился к нему и зарядил ему смачный удар по челюсти. Получи, скотина, по морде, в качестве благодарности. Он хотел выхватить шпагу, но я был быстрее. Холеный упал на пол, забыв про клинок и щупая свернутую челюсть. В этот миг на меня напал пес. Я ударил его хвостом, как кнутом, после чего псина поспешила спрятаться под столиком, сорвав с него небольшую белую скатерть и все, что на нем было. По комнате разнесся звук битого стекла. Резко мотнул хвостом, оставляя на щеке парня длинную царапину. Несколько секунд спустя он безвольно растянулся на полу. Нет, он был жив, просто парализован.

— Что же мне с тобой делать? — задумчиво и немного раздраженно протянул я.

Подумал. Огляделся. Нагнулся над парнем и разорвал камзол на груди. Отлично. Взялся за золотую цепочку с треугольником из золотой проволоки — знаком богини Ниалис и вложил в нее плетение, что три года меня сковывало. Да, господа, это то самое плетение с рабского ошейника. Я так долго его изучал, что смог без труда воспроизвести и запитать маной носителя, благо каждая душа, в отличии от тела, может ее генерировать. Кстати, именно по этой причине любой может использовать артефакты с рунной магией. Цепь задергалась змеей, сжалась вокруг горла бедолаги и вернулась в прежнее положение. Исцелил его раны и снял паралич, после чего выгнал из комнаты и, бросив взгляд по одевающейся Неббель, последовал вслед за человеком.