Тем не менее некоторые военные историки в это время ещё пытались достучаться до мыслящей части партии и общества. Осознавая, что поколение победителей уходит, а важные проблемы войны не только не находят отражения в трудах отечественных учёных, но и начался активный процесс свёртывания подлинно научных исследований, составители сборника материалов военно-практической конференции, посвящённой 25-й годовщине победы на Огненной дуге, высказали смелое и вместе с тем актуальное для того времени пожелание: «При изучении Курской битвы необходимо обращать внимание не только на положительный, но и отрицательный опыт, поскольку последний бывает не менее ценным для изучения практических вопросов… При исследовании… крайне желательно подвергнуть специальному рассмотрению вопрос о потерях, показав при этом соответствие затрат достигнутым результатам. Всестороннее раскрытие этого важного вопроса позволило бы внести сравнительный вклад фронтов и армий в общее дело разгрома врага под Курском, дало бы возможность более объективно оценить роль отдельных объединений и военачальников в достижении победы в Курской битве» [169] .

К сожалению, сегодня приходится признать, что этот призыв историков-фронтовиков так и остался нереализованным вплоть до конца минувшего столетия.

К конференции 1968 г. был проявлен большой интерес общества. И хотя в ходе её не был рассмотрен ряд важнейших аспектов сражений лета 1943 г., она стала последней, на которой помимо славословий в адрес «организующей и направляющей роли КПСС» была сделана попытка провести реальный анализ отдельных крупных вопросов Курской битвы. А в докладах выступавших, многие из которых непосредственно участвовали в её планировании, подготовке войск и управлении крупными соединениями и объединениями, для будущих историков и общества, осталось много глубоких, основанных на большом знании дела и опыте войны мыслей, выводов и наблюдений.

Например, довольно подробно на конференции рассматривался вопрос использования опыта возведения полевой обороны под Курском. В исторической литературе эту систему не только по праву называли «образцом полевых укреплений того времени», но отдельные авторы начали призывать глубже изучать опыт её создания и активнее использовать в современном военном строительстве. Причем эти идеи стали находить своих сторонников на самом высоком уровне и даже воплощаться в жизнь. Например, в военных академиях офицеров учили строить оборону на примере системы армейских полос 13A Центрального фронта, у которой артиллерийских средств в среднем на 1 км её фронта приходилось более 90 стволов, т. е. наблюдался существенный переизбыток. Кстати, на этом примере продолжают постигать военное ремесло сегодня и российские офицеры [170] . Трудно понять, чему можно учить командира, если у него в распоряжении столь мощный огневой щит?

На этот перекос обратили внимание и некоторые участники упомянутой юбилейной конференции 1968 года. Например, бывший начальник штаба Воронежского фронта генерал армии С. П. Иванов, т. е. один из тех, кто участвовал в создании этой системы, в своем выступлении (а затем и в статье) впервые подробно проанализировав опыт её возведения и использования Красной армией в дальнейших операциях, справедливо отмечал, что хотя этот опыт был и важен, но в дальнейшем использовать его в полной мере оказалось практически невозможно. «С такой обстановкой и таким соотношением сил, как в битве под Курском, – отмечал он, – в дальнейшем мы встречались весьма редко» [171] .

Более определенно по этой проблеме высказался ещё один участник конференции, бывший начальник штаба Степного фронта Маршал Советского Союза М. В. Захаров, который подчеркнул: «Мне хочется отметить, что в литературе о Курской битве, вышедшей в последний период, эта оборона несколько идеализирована. Некоторые авторы приложили немало усилий к тому, чтобы показать её как самую поучительную, классическую и во всем достойную подражания. Слов нет, что ряд поучительных сторон оборонительной операции под Курском, таких, как высокая активность, устойчивость в противотанковом отношении, применение бронетанковых войск, был широко использован в последующих кампаниях войны, особенно в оборонительных операциях под Киевом и в районе озера Балатон. Но такой сильной группировки, глубоко эшелонированной обороны, а следовательно, и таких высоких плотностей на 1 км фронта для решения оборонительных задач не создавалось ни до Курской битвы, ни после неё. Эту особенность не следует забывать при изучении, анализе и оценке битвы под Курском» [172] .

Опубликованный по итогам работы конференции сборник статей и выступлений «Курская битва» под редакцией генерал-майора И. В. Паротькина хотя и был изрядно «приглажен», но и по сей день является ценным источником по данной проблеме, в том числе и потому, что в помещенных в нем работах был четко определен ряд крупных проблем для будущих исследователей, которые оказались нерешенными до этого момента. Наиболее яркая из них – выступление полковника В. П. Морозова, в котором он отмечал: «Следует заметить, что исследователи и мемуаристы Курской битвы обязаны ответить читателю и на вопросы, которые еще мало освещены в печати. Это касается прежде всего вопроса о том, почему противник, находившийся на орловском и белгородско-харьковском плацдармах, не был полностью разгромлен и уничтожен, а оказался как бы вытолкнутым из этих районов. Желательно получить аргументированный ответ и на вопрос, почему при наступлении белгородско-харьковской группировки врага были применены малоэффективные формы ведения операции, позволившие врагу избежать полного разгрома. Требуется объяснить и причины недостаточной эффективности артиллерийской и авиационной контрподготовок, которые были проведены по изготовившемуся к наступлению на Курском выступе противнику…Следует глубоко проанализировать и недочеты в использовании всех наших пяти танковых армий новой организации, впервые поучивших боевое крещение в сражениях на Курской дуге.

При исследовании событий Курской битвы, как и других битв и операций минувшей войны, крайне желательно подвергнуть специальному рассмотрению вопрос о потерях, показав при этом соответствие затрат достигнутым результатам. Всестороннее раскрытие этого важного вопроса позволило бы увидеть сравнительный вклад различных фронтов и армий в общее дело разгрома врага под Курском, дало бы возможность более объективно оценить роль отдельных объединений военачальников в достижение победы» [173] . Надо отдать должное профессионализму и гражданскому мужеству и В. В. Морозова, и авторов сборника, которые решились опубликовать столь смелую работу в условиях, когда вектор общественно-политической и научной жизни страны развернулся в совершенно иную сторону, чем это было в прежнее десятилетие. Ведь автор не просто говорил о целом ряде важнейших вопросов битвы, считавшихся официально решенными, он поднял проблему цены победы в Великой Отечественной войне, которая на протяжении всего послевоенного периода была и продолжает оставаться наиболее сложной, болезненной и спорной для нашего общества и науки, а в то время еще и очень опасной для карьеры тех, кто пытался её касаться. Поэтому не случайно эта статья В. П. Морозова нигде больше не публиковалась, да и цитировать её начали лишь российские исследователи в наше время.

Весомый вклад в изучение Курской битвы продолжали вносить военные историки и на завершающем этапе второго периода её историографии, когда заниматься плодотворной научной работой стало крайне сложно. В 1970 г. вышла в свет одна из наиболее известных и широко использовавшихся долгие годы как учёными, так и публицистами книга полковников Г. А. Колтунова и Б. Г. Соловьёва «Курская битва» [174] . Она была написана на основе ранее не использовавшихся в открытой печати армейских и фронтовых отчётов за весь период событий на Огненной дуге. В беседе со мной Г. А. Колтунов вспоминал, что изначально она задумывалась как упрощенный вариант исследования офицеров Генштаба, подготовленного в конце 1940-х гг. с расчётом на более широкую аудиторию, в помощь гражданским историкам и идеологическим работникам. Именно это обстоятельство и предопределило её направленность. Наряду с довольно подробным рассмотрением крупных вопросов планирования, подготовки и проведения всех трех операций в районе Курской дуги в ней значительное внимание было уделено партийно-политической работе в войсках.