– Псами нас называешь, - угрюмо сказал Светобор.- Правда твоя. Уж кому-кому, а шавке вроде тебя глотку перехватить немудрена наука. Ты почто замкнул нам дорогу? По милости твоей полторы седьмицы потеряли - это на своей-то земле! Забыл, кто в здешних местах хозяин?

– Молод еще судить о том, - дерзко огрызнулся воевода Василий.

– Отвечай, когда спрашивают!
– с угрозой потребовал Светобор.

– Люди мы подневольные, - со вздохом сказал один из гледенцев.
– Нам указано, мы делаем.

– Молчи!
– крикнул воевода Василий.

– Кем указано?
– настойчиво спросил Светобор, но гледенец опустил голову, вздыхал да переминался с ноги на ногу.

– Так вот вам мой сказ, - молвил Светобор сурово.
– Ступайте к своему указчику да передайте слово новгородское: испокон веку югричи платили дань Господину Великому Новгороду, так было, так есть, так будет всегда. Завтра построите семь крепостей, - значит, послезавтра будет семь таких пожаров, семь таких побоищ и семь ваших воинских позоров. У псов новгородских клыки железные - берегитесь! Все, ступайте прочь!

Воевода Василий, сцепив зубы, понуро поплелся по берегу, двоегледенцев двинулись следом. Третий, матерый, с большой, впроседь, бородой, остался на месте.

– Прочь, я сказал!
– повысил голос Светобор.

– Дозволь слово молвить, - спокойно прогудел гледенец.
– Не гони.

Мне с воеводой нашим одну дорожку топтать и прежде наскучило, а теперь и вовсе не по сердцу.

– Почему же?

– Пойдет он сейчас в землю Низовскую докладывать все великому князю Всеволоду Георгиевичу. А мне в те края идти ох как не хочется, мне здешние места больше глянутся. Возьми с собой, пригожусь.

– Он!
– забасил вдруг вывернувшийся из-за спин Мураш.
– Он в полон меня взял, в крепость утащил. Дозволь, воевода, голову снесу супостату!

– Охолони!
– оборвал его Светобор-.
– Ты хотел два гриба на ложку:

спать средь дозора и служить без позора? Ратничек!

Воины засмеялись, посрамленный Мураш скрылся за спинами.

– А ты ловок!
– Светобор повернулся к гледенцу.
– Да и могуч, как я погляжу.

– Вона!
– выскочил вперед кормщик Тороп, выставил на обозрение синюю распухшую щеку.
– Воеводу своего оберегая, так пригрел кулачищем, что аж брызги огненные из глаз.

– Вдругорядь не подставляйся, - хохотнул гледенский бородач.
– Слава Перуну, силенка есть пока.

– Старой вере держишься?
– - спросил Светобор вконец потеплевшим голосом.

– Истинно. Потому, воевода, и не люба мне; земля Низовская. Воли ищу.

– А служить-то как же собираешься?
– усмехнулся Светобор.
– Служба, брат, дело подневольное.

– Смотря кому служить, - ответил гледенец.
– С таким воеводой, как ты, и служба, наверно, в радость.

Сказал просто, с достоинством, воины заулыбались, запереглядывались, закивали головами. Светобор помолчал, подумал. Оглядел воинство, улыбнулся.

– Ну что, ратнички, возьмем бородатого?

– Возьмем!
– ответили дружным хором.

– Спасибо, господа новгородцы!
– гледенец пригладил всклокоченные волосы, поправил бороду и степенно поклонился на три стороны.

– Как кличут тебя?
– спросил мечник Кистень.

– Быкодёр.

– Подходяще!
– заключил воевода.

Невзор поворачивает в Вятшую реку

Прошло семь дней с тех пор, как Невзор во главе оставшихся ватажников обосновался на камском берегу. Петрило не возвращался, и это все сильнее тревожило старого мечника. К тому же, найти искусного знахаря не удалось, местные жители в страхе разбегались при появлении вооруженных чужаков. Один из раненых умер, свежая могила его на высоком речном берегу была хорошо заметна из ватажного стана, и вид ее не прибавлял радости томящимся от бездалья и безвестности воинам. Все чаще слышались речи о том, что пора спускать ушкуи на воду и отправляться на поиски Петрилы и. его ватажки. В досужих разговорах все явственнее проскальзывало, что ушедшие вверх по Каме уже нашли сокровища чудского храма и решили вернуться в Новгород другой дорогой, а то и вовсе скрыться с обреченным богатством в неведомых краях.

Привыкший в течение долгих лет выполнять чужую волю, Невзор не мог осмелиться на самостоятельное решение. Обманывал себя ссылками на уговор с Петрилой, на честность молодого воеводы, на любовь его к семье, которая находилась в залоге у боярина Дмитра Мирошкинича. С тоской вспоминал новгородские разговоры о том, что боярский отрок Петрило не шибко ладно живет с тестем своим Калиной Сытиничем. А что, если немирная эта жизнь наскучила молодцу настолько, что, найдя сокровища, махнет он рукой на тестя-буку, на женку Варвару и на малых детушек? Любой край богатому рай, а новую семью в таком возрасте завести - дело нехитрое.

А вот ему. Невзору, старому да бедному, куда податься? Где укрыться от длинных рук боярских? Белый свет не мал, но чем старше человек, тем пуще родина к себе тянет, и коли умирать, так уж на своей земле.

Но если даже вздумает он подставить повинную голову под гнев боярский, так ведь до Новгорода с малой ватажкой по диким этим местам еще добраться надо:

На восьмой день камского сидения с нижнего берегового дозора прибежал воин. Отдышавшись, сказал, что с низовьев идут пять больших лодок, ладом их пока не разглядели, но, похоже, идут булгары. Весть быстро разнеслась по стану, со всех сторон бежали к Невзору оживленне люди с оружием в руках. Закисшей от безделья ватаге хотелось- горячего дела.