Тенер вышел на улицу, успокоил немного дрожь в руках и занялся дровами.

2

— …завтра?.. — голос доносился из-за угла коровника.

Раньше его гости не покидали стен дома и внутреннего дворика, огороженного со всех сторон высоким забором, ни днем, ни ночью. Что они сейчас там делают?

Тенеру не спалось: впервые за все то время год, пока болеет Гирел, кашель сына Тенеру мешает, тянет за душу, не дает заснуть… да еще поскуливание Бийки, и голоса этих… «гостей». Высыпаются днем, а всю ночь потом режутся в кости!

Он вылез в окно, рама довольно широка, раскрывается, позволяя пройти взрослому мужчине — очень уж не хотелось проходить на двор мимо головорезов… смотреть на них тошно.

— Добыча-то не велика… — хриплый низкий голос, Тенер напряг память, припоминая, кому он принадлежит. Да. Есть среди них один: тихий такой, больше молчит и наблюдает, а если и разговаривает, то с главарем. Низкий, широкий, плотно сбитый, чуть косит глазами, с жиденькими белесыми волосами… Тивойто, кажется… — Что с них взять?

— Нам сейчас нужны запасы. Пару телег возьмем, лошадей… Основная добыча не здесь, ты же знаешь… — отвечает главарь, его голос Тенер узнает из тысячи.

— И куда?..

— В Божению. Навестим князя.

— Ты с дуба упал, Таансан? Князь нам кишки выпустит!

— Ты забыл, что там уже не Божен?

— Да какая разница? У него десятка три Мастеров!

— Никто ничего и не заподозрит. Как войдем, так и выйдем — тихо… правда с добром. Я знаю, где у князя сокровищница.

— Ну да… ты же служил…

— Этот новый… Минэ… он меня не знает. А те, кто был при Божене в почете, сейчас, говорят — изгнаны!

— А если простые слуги тебя запомнили?

— Давно это было, Тивойто, очень давно. Вряд ли кто из них меня запомнил!

— Так у тебя план?

— Конечно. Переоденемся селянами. Мужичьем. Скажем, что родом из Белонзора. Мол, ходили торговать, а как вернулись, нашли родную деревню разграбленной… опустошенной. Жен наших обесчестили, всех убили, не пощадили ни стариков, ни детей… Банда какая-то мол, орудует у тебя под носом, княже. Вот Минэ со своими Мастерами и ринется в эти края — разбираться. А мы тем временем…

— Не пощадили, говоришь?.. — хмыкнул Тивойто.

Тенер перепугано глянул в сторону распахнутого окна. Успеет ли?

— Так что? Когда начинать будем?

— Так с рассветом и начнем. И чтоб ни один не ушел. Пусть не увлекаются слишком бабами! Это успеется! Вначале пусть перережут всех мужиков и… остальных, а потом забавляются, сколько влезет!.. Но с собой ни одной брать я не позволю, какая-нибудь тупая потаскушка может испортить мне весь план! Так и передай. А еще передай, что если хоть один уйдет…

— Понял я… — ответил Тивойто.

Дальше Тенер не слушал. Он поспешно влез обратно в окно, стараясь не шуметь. Вот-вот бандиты вспомнят о них… Каждое мгновение могут они войти, чтобы… Нет… Тенер разбудил Бийку.

— Что случилось? Гирел?..

— Тихо!.. — шикнул он на нее. — Молчи! Сейчас будем уходить. Только тихо! Очень тихо!..

— Куда? Куда уходить?

— В лес… подальше…

— Что случилось?

— Молчи, женщина, и делай, что говорю! Иначе… — он не стал договаривать — не дура, сама поймет.

Гирел сейчас спал на удивление спокойно, кашель не донимал его. Тенер легонько потряс мальчика за плечо:

— Вставай сынок, вставай. Идти нужно…

Гирел распахнул глаза, сжался в комочек.

— Одень его потеплей, — сказал Тенер Бийке.

Сам наскоро собрал кой-какие вещи… В лесу еще холодно. Здесь в комнате оказался и мешок с крупой, и вчерашний хлеб… После нашествия, они все запасы перенесли в эту спальню. Выжить бы…

Отдав один мешок с вещами Бийке, и приторочив второй себе за спину, Тенер подхватил сына на руки, подошел к окну, усадил Гирела на подоконник, сам перелез, прыгнул — здесь совсем невысоко… «Успеть бы…» — думал он, подхватывая сына, ожидая, пока выпрыгнет Бийка. «Успеть бы…»

Тенер обернулся. Со стороны деревни слышались далекие крики, лай собак, зарево пожарища отсвечивалось в начинающем светлеть небе… Не предупредил никого… Никого… Трус!

Тенер крепче прижал к себе Гирела, прибавил шагу, Бийка отстала. Неужели не может побыстрее?..

— Шевелись! Давай же! Шевелись! — крикнул он, не оборачиваясь.

Недавно прошел дождь, земля была сырой, за сапогами тянулась липкая вязкая грязь, перемешанная с прошлогодними палыми листьями. Идти становилось все труднее с каждым шагом.