Подумайте вот о чём. Ваш желудок регулярно наполняется, в личной жизни всё в порядке, дети сыты и одеты, есть кров и крыша над головой и нет никаких долгосрочных обязательств или императивов. Не жизнь, а сказка. И как раз нечто подобное и наблюдалось у наших предшественников – не стоит, конечно, идеализировать, но в общих чертах так всё и было. Их не волновали слава, богатство, власть, статус, признание и т.д., но их заботили текущие дела и нужды, а те снимались и без того, чтобы избыточно напрягать свои мозги, чем они, как следствие, и не занимались.

И это не леность и не праздность. Зачем переделывать мир, если вас он и так более чем устраивает? В те времена ещё не было тех социальных институтов, которые ныне заставляют нас суетиться и что-то предпринимать, а то и превозмогать себя, а вся жизнь протекала на глазах у знакомых и близких – а то и родных – людей, которые если и требовали от нас чего-то, то самого тривиального и относительно легко осуществимого. Это не значило, что не приходилось рисковать жизнью или подвергать себя опасности, но всё это умещалось в репертуар того, что подразумевает быть животным по имени человек. Если при таких обстоятельствах кто-то и сопротивлялся общему потоку, то его или её довольно быстро урезонивали – если в том была нужда, культура воспитывает нас такими, как ей надо – и всё возвращалось на круги своя.

Опять же это не говорит о том, что никаких изменений в ландшафт человек не вносил. Та же наскальная живопись есть, очевидно, его метаморфоза, но она не трансформировала что-то по сути, а лишь оттеняла что-то или на что-то указывала. Ещё более поверхностными, но оттого не менее приятными, были звуки музыки, разговоры у костра – который, конечно же, как-то воздействовал на почву и на состояние лесов – танцы и ритуалы – и, естественно, сытный ужин – тоже с очевидными последствиями. Однако всё это имело преходящий характер и на природе почти никак не сказывалось, даже если сравнивать это с теми же термитами и бобрами. Но не свидетельствовало это также о том, что мы тогда и не были способны на нечто большее? Нет и вот почему.

Как уже отмечалось, отчасти наше вмешательство и его полноценное развёртывание предотвращались низким уровнем развития технологий, имевшихся в тот момент в нашем распоряжении. Прогресс шёл медленно и неуверенно – в силу отсутствия надёжных средств хранения информации, речь для этого годится плохо – да и потребности особой в нём не было. Тем не менее, он наблюдался – иначе, откуда взялась эта мнимая культурная революция? – но его было явно недостаточно для того, что резко рвануть вперёд и начать всё переобустраивать по своим лекалам и меркам. Впрочем, мешало не столько это, сколько нежелание что-то предпринимать, точнее, другой взгляд на жизнь. Но говорит ли это о том, что никаких реальных возможностей по трансформации среды у нас тогда не было? Конечно, нет.

Представьте себе следующий сценарий. Некое племя селится у небольшого озера и использует его чуть ли не для всех своих нужд. Очевидно, что со временем этот водоём придёт в хозяйственную негодность, потому что ни один из них вообще-то и не предназначен для того, чтобы служить абсолютно всем – за некоторыми исключениями – нашим целям и желаниям. Регулярно – т.е. после очередного отравления – меняя свою локацию эти люди могли принести серьёзный вред окружающей среде пусть и местного масштаба.

Однако то же самое касается вообще любой нашей деятельности. Учитывая то, что наши орудия труда являются неотъемлемой частью нашего физиологического репертуара, они неизбежно включаются в процесс освоения той или иной территории и, что не удивительно, оказывают на неё определённое влияние. Последнее чуть ли не по определению будет также иметь и негативные стороны, так что если никто не станет думать о последствиях, те не заставят себя долго ждать.

Вообще есть смысл изучить вопрос о том, как, скажем, то же сжигание растительного материала нашими предшественниками и нами самими – нашим видом, разумеется, и теми, кто уже обладал огнём – отразилось на климате нашей планеты и на составе её атмосферы. Вполне вероятно – точнее почти на сто процентов, какие-то следы обязаны были остаться, принимая во внимание размах предприятия, целые леса уничтожались нами и ими безвозвратно – до появления более или менее управляемого огня они были иными, и то, что мы наблюдаем теперь, есть результат их и нашей активности. Понятно, что отличить наши костры от естественных проблематично – если осуществимо в принципе – но также весьма сомнительно, чтобы инициированные нами никак не сказались на природе.

И это относится ко всем нашим прошлым поступкам. Как бы осознанно или нет мы себя ни вели, никто не станет спорить с тем, что человек оказался одним из наиболее успешных животных, принимая во внимание то, куда он расселился, при этом почти не меняясь анатомически – некоторые адаптации имели место быть, но они не создали новых видов, а только это и критично. И всё это благодаря тем инструментам, которые были у нас в распоряжении.

Даже если наши предки и не были отъявленными негодяями и хладнокровными убийцами, а также увлечёнными и старательными преобразователями мира, самим фактом своего существования они вносили серьёзные изменения в свою среду обитания, тем самым перекраивая в том числе и ландшафт – и снова стоит это повторить, подобное свойственно любому живому организму. Учитывая многочисленные и часто не поддающиеся обнаружению обратные связи – вроде истребления какого-то зверя, что вело к, например, деградации почвы в данной местности – сама наша активность провоцировала огромное число изменений, как намеренных, так и нет, но это не имеет особого значения.

Как бы то ни было, но потенциально у нас имелись все возможности для того, чтобы переделать эту планету так, как нам хотелось или как бы получилось, и отчасти так оно и произошло. Жизнь априори нарушает стазис и стабильность, а разумный вид, даже и сдерживая себя и размышляя – или, напротив, вопреки этому – с необходимостью перестраивает ту среду, в которой оказывается, пусть и не имея на то намерений. В этом смысле антропоцен был более чем воплотим, и наши орудия труда ему в немалой степени способствовали. Но как быть с нашим интеллектом? Были ли мы в состоянии именно придумать, как бы всё тут под нас наладить – не сегодня, а, условно выражаясь, вчера – оставляя в стороне саму осуществимость подобных проектов? И опять, ответ скорее положительный, но вначале одно важное соображение, которое, к сожалению, редко озвучивается.