Инна загнала мотоцикл в открытый блок и пошла на звуки рок-музыки, звучащей из угла. Там же она увидела, как под капотом блестящей спортивной низенькой машинки ярко-алого цвета, согнувшись и почти распластавшись на ней, ковырялся Зак. Матушки-батюшки! Она невольно загляделась: серая вся в пятнах и завалах майка выгодно подчеркивала рельефный торс мужчины, мышцы плеч и предплечий бугрились при усердном движении рук. Большие натруженные кисти рук, все в поцарапках и абсолютно грязные, выдавали род занятия своего обладателя с головой. Словно живая змея блестела от пота, он же скатывался по спине, промокая майку и заметно отросшие волосы на затылке. Он перекатывал во рту жвачку и хмурился, сосредоточенно пытаясь достать, как выяснилось позже, маленькую запчастюшку. Свободные джинсы заляпаны маслом, смазкой и что там еще может потечь из двигателя. В редких чистых проблесках материи можно определить первоначальный светло-синий цвет штанов. Небрежно зашнурованные пыльные кроссовки завершали весь этюд. Увиденная картина удовлетворила любопытство девушки относительно него, а где Ксан Ксаныч?

Инна подошла ближе как раз в тот момент, когда упрямая частичка поддалась, и он добыл искомое, выпрямившись с победоносным видом. Замелит ее боковым зрением и тут же все свое внимание переключил на нее:

– Какие люди!

– Привет, – она слегка улыбнулась, – гляжу, ты обустроился. Он кивнул, прожигая ее насквозь темно-серыми глазами. – Рада за тебя. Где Ксан Ксаныч?

– Он занемог и укатил домой, – он отложил детальку в сторону, взял с полки тряпку и начал тщательно вытирать руки, неотрывно глядя на нее. Инна смутилась столь пристального разглядывания.

– Хорошо, что так. Тогда поеду до него, – она почти развернулась, когда вопрос Зака ее остановил.

– Зачем?

– Отвезу лекарства. Сам он вряд ли что-то взял.

– У вас близкие отношения?

– Очень, – мягко улыбнулась Инна, все еще стоя в пол оборота.

Беркутову закралось нехорошее чувство, очень схожее с брезгливостью и отвращением. У них разница в возрасте раза в два, если не больше. При всем уважении к Механику, Заку даже представить трудно их вместе, в постели, например… и эта куда лезет? Неужели нравиться лежать под стариком?

– Насколько?

– Он мне как отец, – пожав плечами, бесхитростно ответила та. Захара попустило. Стало быть, эти двое по-прежнему занимают верхние строчки его чата «приятных людей на воле».

– Значит, это твоя заслуга в том, что я здесь обосновался? – догадываясь, кто свел их на Грязной, все же уточнил Захар, отбросив тряпочку и зацепился большими пальцами за карманы, расслаблено опершись бедром о машину. Он лениво перекатывал сильными челюстями жвачку из стороны в сторону и весь его вид показывал, что парень готов к продолжительной беседе. Инна снова развернулась к нему:

– Исключительно твоя! Только благодаря твоим умениям качественно делать свое дело, вы сработались. Я всего лишь посредник, – пожала она плечами.

Скромность красит человека, особенно девушек, и Заку импонировала эта черта ее характера. К тому же, ведет себя очень сдержанно… или забито? Одежду носит неброскую… или она прячется за бесформенными шмотками? Об этом можно подумать на досуге… А пока:

– Не скромничай. Могу чаем тебя напоить! – и, не дожидаясь ответа, обошел машину и поставил чайник кипятиться тут же, на полке. Взял свою кружку (других нет) и отправился сполоснуть ее.

– Ого! Вот это сервис! Завел себе чайник? – по-хорошему, надо отчаливать к Механику. Но так заманчиво посидеть здесь с ним, поболтать обо всем на свете, пусть даже чай этот попить, который она не так уж и хочет. И девушка поддалась: села на ближайший стул, подогнув под себя одну ногу, предварительно сняв с нее ботинок, и довольной кумушкой принялась ждать, когда ее обслужат.

– И все остальное. Я перебрался сюда.

– Тебе и жить негде было? – выпучилась на него девчушка, когда он вернулся с кружкой и опустил в нее чайный пакетик.

– Снимали в парнишей хату, но у него завелась подруга и слышать каждую ночь за стенкой охи-вздохи… – он посмотрел на нее, приподняв бровь, улавливая малейшую реакцию девчонки на такие откровения. Она смутилась, но скоро нашлась с ответом:

– Завел бы тоже, устроили бы а капеллу.

Захар улыбнулся открыто, щедро. Залил пакетик кипятком, подошел к ней передать кружку чая и залип, внимательно вглядываясь в ее лицо.

– Что? – не поняла Инна причину такого осмотра.

– У тебя веснушки.

– А ты картавишь!

– Знаю, – снова эта заразительная бесшабашная улыбка удалого сорванца. Инна не смогла не улыбнуться в ответ.

Каждое лето, когда солнце вступает в свои права, у нее проявляются эти дурацкие веснушки! Саму Инну они раздражали, не добавляя ее и так-то малопривлекательной (на ее вкус) внешности красоты, а ему, похоже, нравятся. Интересно… Он отошел к машине и возобновил работу, продолжая разговор:

– Это не просто, когда за душой ни гроша. Оказывается, за пятнадцать лет девушки перестали видеть самого человека, и лишь придают значение его имуществу, – ему импонировало, что он может вот так просто говорить о своей, по сути, несостоятельности с этой малюткой. Инна подавилась чаем – пятнадцать лет?!?? Ян сидит столько же за непреднамеренное убийство, за что же отбывал срок наказания Беркутов? Может он все же опасный человек и ей надо держаться от него подальше, пока цела? Но шестым чувством она знала, что это не так… поди разбери, в чем тут дело…