– Завтра, при свете дня, спокойно уедешь, и контакты свои заодно проверишь, – ворвался в ее мысли глубокий голос парня. Ей кажется, или он насмехается над ней, намекая на ее ненормальность, в чем обвинил ее Гарем?.. Беркутов, заметив ее колебания, добавил – если страхово в палатке оставаться, сними номер в гостинке, наверняка есть еще свободные.

– Уже, – именно такой возможностью Инне запомнилось это место с прошлого раза. Она все еще сидела на мотоцикле, смиренно сложив ручки на бак, и, походу, совсем никуда не торопилась.

– Давай, котенок, не упрямься! Ночь на дворе, а я в одних джинсах, прохладно так-то! Вот заболею, буду мучиться, прикованный к постели, ты станешь таскать мне гуманитарную помощь – иначе твоя сострадательная натура не сможет, – подкалывая, уточнил он, – и видеть мою наглую рожу каждый день. Оно тебе надо?

Вот теперь точно насмехается, шельмец. Да еще жалуется так уморительно, что Инна против воли улыбнулась. «Другое дело» – подумал про себя Захар, когда она завела мотор и вывернула руль для разворота. Он зажег фару, поправив провода, и сам сел на свой моц.

Ехали бок обок, в два раза ярче освещая дорогу, а Захар все удивлялся, как смогли допустить, чтоб она пьяная куда-то поехала? Видели ведь, как уезжает, почему не остановили?! И почему не вступились за нее, когда тот крендель полез? Да потому что девчонка ведет себя не как слабая женщина, которую хочется защищать и оберегать, а ставит себя на равных с мужиками со стальными яйцами. При таком раскладе, ее саму впору остерегаться. Но отчего-то Беркутов был уверен, что ее бравада – это пыль в глаза, чтобы никто не усмотрел в ней насмерть перепуганную малышку.

На следующий день беспощадно припекающее солнце адски нагрело палатку, создавая эффект теплицы, и выгнало Захара наружу. Вся поляна потихоньку оживала, и он отправился на поиски Инны, чтобы починить фару. К своему удивлению, он обнаружил, что она уехала еще рано утром. Положим, сегодня все разъедутся, завтра рабочий день и все такое. Но чтоб так рано… он без особого труда узнал ее адрес и нагрянул к ней вечером. Новостройка, не такая элитная, как у Глеба, на окраине города имела подземную парковку. Он заехал туда с одним из жильцов, но и там не нашел белую Хонду, хоть и заглядывал в каждый уголок. Странно. Завтра наверняка тоже на работу, неужели не нагулялась еще? Интересно, кем трудится отважная малютка, кроме как библиотекарем в… Точно! «График работы: понедельник…» – услужливо подсказала память. Ей пилить еще пять сотен километров до места труда, по-любому уже сдернулась в ту степь. Что ж, ладно, потерпит. Его самого ждут в парочку потенциальных рабочих мест, авось на этот раз повезет.

Инна кое-как отсидела этот день, зевая во всю моську и растирая припухшие глаза. Так всегда последние несколько недель: она уезжает с набранной за неделю литературой еще с воскресенья вечера, ночует в домашней гостинице, весь день трудится в колонии на благо образования заключенных, попутно встречаясь с Яном, и в ночь уезжает обратно, потому, как во вторник ей уже положено быть на своей основной работе. Инна трудилась дизайнером книг в небольшом издательстве. Поскольку компании требовался хоть один штатный дизайнер, Инна проводила там официально четыре дня в неделю – уступчивое руководство пошло ей навстречу, освободив понедельник. Подчас работы было не так много, и она могла заниматься своими «халтурами» как графический дизайнер, на что директор закрывал глаза – главное в штате есть свой собственный. Тягу к творчеству она всегда в себе ощущала, потому и выучилась для отдушины на дизайнера после нудного и скучного права, кем и стала работать впоследствии.

В этот раз она изменила своим правилам. Отправила книги с автобусом, а сама поехала верхом – уж больно хотелось прокатиться! И вернулась она раньше обычного, но на работу поехала на общественном транспорте – пятая точка с непривычки побаливала после достаточно длинного пробега.

Теперь же, отправляясь домой, у нее открылось второе дыхание и, чтобы нагулять сон, она решила прокатиться. Дома переоделась в мотоциклетную экипировку и спустилась в лифте в подземный паркинг. Она снимала закуток, который слишком мал для машины-места, а для мотоцикла в самый раз. Каково же было ее удивление, когда она, завернув за угол, увидела Беркутова, который склонился над ее мотоциклом и чистил контакт у разобранной фары.

– Тебе заняться больше нечем? – насмешливо спросила она.

– Представь себе нечем! – сорвался на нее тот. Настроение было хуже некуда и как всегда, чтобы отвлечься, ему нужно чем-то занять руки, а вместе с тем и голову. Ему отказали. Снова чертов отказ в очередной автомастерской из-за его прошлого. Хотя ему наплели что-то про возрастные ограничения, он знал, что это всего лишь предлог. Деньги стремительно кончаются, а поступление новых все нет и, походу, не предвидится! Восемнадцатое место работы, и такой же по счету отказ. Твою ж налево!

Он раздраженно вздохнул, глянув на нее:

– От тебя убудет, что ли?

– Нет, – качнула головой и внимательно к нему присмотрелась, – ты работал в колонии? – на лодыря вроде не похож. Он кивнул. – Кем? – продолжала допытывать она.

– Автослесарем, механиком… с движками ковырялся, в общем.

– Понятно. А на воле не можешь устроиться?

Вместо ответа он сжал в кулаке отвертку, которой орудовал, и саданул по стене перед собой.

– Через службу занятости не пробовал?