Седой старик взмахнул полами плаща и исчез в храме. Морок окончательно расстаял. Только заходилась в рыданиях Дезире, растирая по щекам крупные слезы.

На душе у Ритки осталось ощущение недосказанности. Когда цепляешь за край какую-то ускользающую мысль и не можешь никак ее припомнить. Судя по лицам драконов, с ними происходило тоже самое.

Не сговариваясь, все дружно уставились на Дейзи. Опухшая от слез и постоянно шмыгавшая носом, она спрятала его в ладонях, рыдая еще горьче прежнего.

Покинувшая было этот мир жизнь, снова брала свое. Ветер запел свою песню в ветвях, засвистел в проемах развалин.

Посмотрев на вздрагивающие плечи девицы, Ритка пожала плечами. Она всегда знала, что источником всех бед являются женщины истерички.

Оставив драконов утешать страдалицу, Ритка пошла спать. Свернувшись калачиком в походном спальнике, она вновь прокрутила в голове события сегодняшнего дня. Это место всегда считалось таинственным, но и безопасным тоже. Сюда никогда не заползали твари, даже зимой во время гона. На Земле такое место тут же окрестили бы аномалией.

Обычно Ритка засыпала, как только голова касалась скатки, но сегодня сон не шел. Она не знает, заметили ли Драконы, но старец знал Дейзи и она его тоже узнала. Следует разговорить эту особу. Под видом дурочки может скрываться много интересного и неожиданного. Перевернувшись раз двадцать вокруг себя, она выравняла дыхание, наблюдая за измотанной Дейзи, которую вел под руку Виктор. Заботливо укрытая одеялом, бывшая горничная быстро отошла в мир снов. Устала бедолажка сама от себя, не иначе.

Вздохнув, Ритка попыталась припомнить с каких пор она стала такой язвой. Ответ не замедлил явиться. Такой всегда была и в прошлой жизни и в настоящей. Говорят Судьба сводит людей затем, чтобы они тебя чему-нибудь научили или преподали урок. Дейзи видимо была к ней приставлена в нагрузку. По другой, более правдоподобной версии, для того, чтобы поучиться быть нежной и женственной. Придя к такому выводу, Ритка задремала.

КЕННЕТ.

Он отвык от женских истерик. И это было тем, по чему он вовсе не скучал в долгие годы заточения. В юности образцом поведения для него была мама. Всегда спокойная, уровновешенная, знавшая себе и другим цену. Тем не менее она была надежным другом и любящим родителем. Кеннет неизменно вспоминал ее со всей теплотой на которую способно его выгоревшее сердце. Лишь один раз он видел слезы в ее глазах. И понял, что произошло действительно что-то непоправимое. Это была их последняя встреча. Через несколько дней ее казнили за преступление перед короной без суда и следствия, опираясь на обвинение Императора. Надо ли говорить, что в тот день Кеннет стал сиротой. Ведь он потерял обоих. Называть монстра, погубившего его самого близкого человека — папой, язык не поворачивался. Возможно, уступи он тогда и отношения между ними не стали бы такими критическими. Но Кеннет ни капли не жалеет. Ибо последующее предательство только подчеркнуло его отношение к этому дракону.

Сегодняшние события всколыхнули старую боль, выплеснув ее на поверхность, заставляя вглядеться в нее пристальнее. То, что на него так воздействовал старец из тумана, Кеннет даже и не сомневался. Порой мудрость, пусть даже умершего человека, важнее всех планов на будущее. Видимо, чтобы жить дальше, ему необходимо вскрыть нарыв, что назревал внутри его души и узнать причину казни матери, позорным пятном легшее на его плечи.

— Сын преступницы не может быть Наследником! — вот избитая фраза с которой он жил при Дворе.

И не то, чтобы он страстно рвался им стать. Но первенство рождения обязывало, а долг перед Империей, которая рушилась на глазах, был единственным светочем в потемках его существования. Может быть поэтому, его так привлекла женственность и капризность его невесты. Уж она то закатывала частые скандалы, постоянно выдвигая все новые и новые требования, которые молодой дракон порой вовсе не мог или не желал исполнять. Зато это прекрасно удалось его отцу, расторгнувшему помолвку и сделавшего Надин своей женой.

Время его дежурства подходило к концу и Кеннет, удостоверившись в безопасности, разбудил Виктора. Необходимо поспать. Расстелив одеяло рядом с Рудой, под неодобрительным взглядом второго дракона, он пытливо всмотрелся в ее черты.

Расслабленное сном, оно казалось очень юным и беззащитным. Почувствовав его пристальное внимание, она сонно приоткрыла глаза, улыбнулась ему и снова погрузилась в сновидения, оставив на душе отпечаток тепла, чем-то схожего с нежностью.

ВИКТОР.

Виктор подбросил дров в догорающий костер. Темноту ночи постепенно вытесняли предрассветные сумерки. Накормленное пламя взвилось, яростно пожирая предложенное ему лакомство в виде хвороста, сухих дров и засохших пальмовых листьев. Его отблески выхватили лежащие друг напротив друга фигурки девушек. Одна пышнотелая, поддатливая, страстная, словно политая маслом сдобная булочка. Вторая высокая, угловатая, резкая и на язык и в делах, совсем еще зеленая и такая притягательно-запретная в своей прямолинейной честности. Ей еще только предстоит познать свои силы и реальную власть над мужчинами. Она станет демонически прекрасной, когда сольется со своей драконицей. Приятные черты и сейчас притягивали взгляд. Шикарные рыжие волосы, оттенка пламенеющего заката, бездонные большие глаза, глубокие словно горные озера, аккуратный ровный нос и маленькие, но восхитительно пухлые розовые губы. Ее расцвет еще впереди.

О первой будет напоминать лишь могильный холм, когда вторая только войдет в свою пору цветенья.

Взгляд переместился чуть в сторону. Кеннет спал. Но можно поставить на что угодно, что врасплох его не застанешь. Красивый, черноволосый, он отлично смотрелся бы рядом с Рудой. Они составили бы прекрасную пару- опальный Наследник и забытая отцом Фурия. Но… Эта девушка стоила, чтобы за нее побороться, тем более, что его дракон уже яростно прогибал шею, не допуская даже мысли о подобной потере.