В приёмной господ офицеров проводил насмешливый взгляд помощника, который знал, какую «фильму» патрон должен был им показать.

Уже на улице чуть отошедший Смолов поинтересовался у Орлова:

– Иван Васильевич, что это было? Нам ведь ни слова не сказали, а только видеозапись продемонстрировали, которая, итак, у нас есть.

– Это нас, Витя, так красиво в дерьмо по самую макушку опустили, показали своё неудовольствие и, одновременно, дали понять, что всё про нас знают! – спокойно ответил граф, привыкший за годы службы ещё и не к таким закидонам начальства.

– Камень стуканул? – влез Пасек.

– Да причём тут Камень? Сказал же, что про нас всё знают! – начал заводится полковник. – Сами мы виноваты в произошедшем! Прикиньте, что нам лишний раз показали этой «фильмой»? Был у нас сотрудник, который всех нас вместе взятых стоит, а мы его прое...ли! И ушел он, бл..дь, в закат! Что тут непонятного? И теперь последуют оргвыводы с выдачей нам всем орденов Сутулова с закруткой на спине. Готовьтесь, господа офицеры, всю вину возьму на себя, но, боюсь, это не поможет!

В четверг, в Университете, к моей большой радости, Юсупова и Долгорукая не обращали на меня особого внимания, обсуждая наряды, в которых пойдут на какой-то день рождения.

– Андрей, куда это они собрались? – поинтересовался я у Долгорукого.

Он как-то сразу замялся, но ответил:

– Нас пригласили в пятницу в Кремль, на шестнадцатилетие старшей дочери наследника престола, Марии. Мы просто ещё с Лицея дружим, она на год младше нас училась.

– Понятно… - протянул я.

– Но в субботу у нас с тобой тренировка по бильярду, ты не забыл?

Ответить я не успел – в наш разговор влезла Юсупова:

– А потом пойдём на танцульки!

– Я всё помню! – усмехнулся я, отвечая одновременно им обоим.

После занятий, в кафе, обсуждение нарядов и подарка имениннице продолжилось уже с участием Шереметьевой, которая, хитро улыбаясь, как бы невзначай, спросила у Долгорукого:

– Андрюша, а ты Маше что подаришь?

Тот опять, как и в случае со мной, слегка замялся, но ответил:

– Увидите!

Шереметьева хмыкнула и вернулась к разговору с подружками, а я не стал уточнять, что за этим за всем скрывается – если Андрей захочет, то расскажет всё сам. Это же самое обсуждение продолжилось и на крыльце университета, и прервалось только тогда, когда мы начали прощаться.

Когда я пришёл домой, Прохор сказал мне:

– Переодевайся, пойдём тренироваться.

– Пойдём? – переспросил я.

– Да, пойдём. Я сегодня днём на территории Университета нашёл тихое местечко, там и позанимаемся. А то я боюсь что-то дома, ещё соседей зацепишь.

– Хорошо. – кивнул я. – Сейчас переоденусь, дай мне пять минут.

Местечко действительно было тихим – небольшая полянка посреди густого кустарника, скрытая от посторонних глаз, и расположенная вдали от оживлённых студенческих маршрутов.

– Так, Алексей, послушай меня внимательно. – начал занятие Прохор. – Со стихиями тренировки мы пока проводить не будем, а займёмся этой твоей жутью. Объяснять причины надо?

– Нет. Мне сначала её необходимо научиться контролировать, а потом уже за остальное браться. – ответил я.

– Ты всё правильно понимаешь. – кивнул Прохор. – Помнишь наш разговор на полигоне про то, что ты пытаешься проломить ментальный доспех?

– Да.

– А сегодня попытайся сделать это мягко, нежно, аккуратно. Не знаю, какие ещё определения подобрать… Ты меня понял? – он смотрел на меня вопросительно.

– Кажется, да. – кивнул я. – Мне надо быть с тобой нежным. – и ухмыльнулся.

– Пусть будет так. – Прохор остался серьёзным. – Главное – результат. Начинаем. – он отошёл от меня метров на пять и повернулся лицом.

Я же стёр с лица улыбку, настроился, перешёл на темп и потянулся к Прохору. На этот раз я действительно не пытался проломить защиту своего воспитателя, а начал её ощупывать со всех сторон. Поначалу преобладали старые ощущения холодной монолитной бетонной стены, но чем больше я настраивался на ментальный доспех Прохора, тем теплее он становился. Внезапно, слегка закружилась голова, начало подташнивать, внутри росла моральная усталость и острое желание прекратить тренировку. Через несколько секунд перед глазами потемнело…