Несколько секунд стояла тишина, которую прервала Юсупова, которая уже успела вернуть мороженое Долгорукой:

– А почему ты нас на выставку не пригласил? – Долгорукая и Шереметьева закивали, поддерживая подружку.

– Я не думал, что вам это будет интересно… - пришлось делать вид, что я смущён.

Вмешалась Шереметьева:

– А ты что, Лёшенька, думал, мы только по магазинам и ночным клубам шатаемся в свободное от учёбы время? – её праведный гнев так и читался на лице.

За меня ответил Долгорукий, который еле сдерживал смех:

– Уверен, что Алексей так и думал! Именно такое впечатление вы производите со стороны! Да и не со стороны тоже!

– Это правда?.. – трагическим голосом осведомилась Аня. – Мы действительно производим впечатление поверхностных глупых девчушек, думающих только о шмотках и развлечениях?

Казалось, что ещё чуть-чуть, и из глаз Шереметьевой польются слёзы, да и Юсупова с Долгорукой нахмурились и выглядели расстроенными. Вот, теперь я уже и виноват…

– Такого впечатления вы на меня не производите! – заверил я их осторожно. – В следующий раз обязательно буду учитывать вашу тонкую художественную натуру!

Андрей с улыбкой поднял большой палец вверх, а на лицах девушек стала проступать досада от того, что я, в последний момент, так и не попал в грамотно подготовленную ловушку.

– Лёша, а с твоим дедом на этот закрытый показ нам можно будет попасть? – сладким голосом и с улыбкой поинтересовалась Шереметьева, а Долгорукая с Юсуповой опять закивали. – Можно и друга твоего с собой взять…

– Ничего обещать не буду, но с дедом переговорю… - заверил я их.

– А в «Приюте» когда посидим? – спросила у всех сразу Инга.

Аня с Наташей посмотрели на неё осуждающе, и Долгорукая ответила подружке:

– Мы тут перед Алексеем усиленно создаём образ культурных девушек, которым не чуждо и высокое искусство живописи! А ты, Инга, опять про ночные клубы!

– Одно другому не мешает! – только отмахнулась от подружки Юсупова. – Я вот, например, весьма разносторонняя личность! – она гордо выпрямилась. – Так как на счёт «Приюта», высококультурные вы мои?

За всех ответил уже Андрей:

– Всё будет, Инга! Обязательно посетим ещё раз сие заведение!

Разговор после этого плавно перетёк в обсуждение завтрашнего дня военной подготовки. Оказалось, что вторник в этом плане был днём первого курса всех факультетов Университета. Наши девушки оказались в одной группе – новиков, а Андрей в весьма немногочисленной группе витязей.

– Леха, а я тебя в списках не видел... – обратился ко мне Долгорукий. – У тебя какой ранг?

– Витязь… - соврал я, не моргнув глазом. – Помните, я рассказывал, что в Университет сбежал от домашнего военного воспитания? – пришлось сочинять на ходу. Все присутствующие кивками головы подтвердили, что помнят. – Так вот, дед потребовал, чтобы его внук хотя бы военку проходил в одном из полков гвардии, обещал договориться. Вот я и хотел после кафе пойти на кафедру военной подготовки узнать, пришла им какая-нибудь бумага или нет. Судя по тому, что в списках меня действительно нет, договориться Главе Рода всё-таки удалось.

– Понятно… - кивнул Долгорукий. – Получается, мы тебя завтра не увидим?

– Видимо, нет. – улыбнулся я.

Зная, что мне идти на кафедру военной подготовки, девушки, тем не менее, потребовали, чтобы я их проводил хотя бы до крыльца, что я и сделал, после чего вернулся обратно в здание Университета. На военной кафедре мне ничего толком ответить не смогли, а отправили в первый отдел Университета, сказав, что в компьютерной программе стоит соответствующая отметка. На сколько я знал, в первом отделе трудились сотрудники Корпуса, именно они и должны были разрешить все мои вопросы. Однако, начальник этого отдела, представившийся мне Федором Ивановичем, заявил, что в отношении студента первого курса юридического факультета Пожарского Алексея Александровича им получены исчерпывающие инструкции – на занятия по военной подготовке не допускать ни под каким предлогом, вплоть до особых распоряжений, коих пока не поступало. Следовательно, студент Пожарский, в моём лице, на эти самые занятия и не попадёт ни в коем случае! Моя робкая попытка предложить ему позвонить «кому надо» закончилась целой лекцией на тему: «Если будет надо, то те, «кому надо», сами позвонят и скажут «что надо, а что не надо». А пока студент Пожарский может быть свободен. На прощание же меня заверили, что «если будет надо», меня найдут и сообщат об изменениях в моём учебном плане.

По дороге домой я разрывался между желанием позвонить деду и рассказать о сложившейся ситуации, и желанием оставить всё как есть, ещё и с лишним выходным на неделе. Но здравый смысл возобладал, Глава Рода такое знать обязан, тем более после таких моих объяснений отсутствия на военке университетским друзьям.

Открыв дверь в квартиру, я чуть не запнулся о ведро с водой.

– Лёшка, постой пока в прихожей, я домываю. – услышал я голос Прохора из гостиной.

Пришлось раздеться и присесть на диванчик рядом с вешалкой. Через минуту появился мой воспитатель с тряпкой в руках.

– Прохор, ты чего уборку затеял? Завтра же убирать придут.

– Это ты, Лёшка, виноват! – усмехнулся он. – Силы выше крыши, а девать её некуда! Ты же запретил… Вот и маюсь всякой ерундой. Уже и отжимался, и приседал, и упражнения на растяжку делал, ужин приготовил… Думал вечерком на территории Университета просто побегать, но решил, что могут за престарелого педофила принять, с моей-то рожей, и отказался от этой затеи…

Да, воспитатель мой был далеко не красавец, но чтоб до такой степени думать о себе так плохо…