Я содрогнулся и напомнил себе, что еду туда ради Гаррета. Если я сумею пережить эту поездку, то он получит самую потрясающую посылку в истории. Сопровождать меня вызвался Шон.

Конечно, все можно было заказать и по интернету, но почему-то это казалось мне жульничеством. Мне хотелось выбрать подарки вручную. Может, это занятие хоть немного впитает в себя то, что я начинал к нему чувствовать.

Я вел себя нелогично и до сопливого сентиментально. Но поскольку встретиться нам, скорее всего, было не суждено, я хотел сделать максимум из того, на что был способен.

Гаррет считал меня смелым, поэтому мне должно было хватить силы духа съездить, как все нормальные люди, в чертов торговый центр. Пусть утром я и пережил нервный срыв, из-за которого мы выехали на два часа позже, чем собирались. У Шона было ангельское терпение.

Он взглянул на меня.

— Ты в порядке?

— Да, в полном, — ответил я быстро. Чересчур быстро. — Спасибо, что поехал со мной.

— Да не за что. Мне все равно было нечем заняться.

— Сегодня суббота, — сказал я. — Тебе разве не надо... не знаю, оттачивать свой скилл в баскетболе, выгуливать девочек или напиваться втихую от взрослых?

Шон засмеялся.

— Кай, смешно.

Я не шутил.

— Похоже, этот парень много для тебя значит, раз ради него ты захотел выбраться в магазин.

Шон попал в точку. Общение с Гарретом стало моим первым регулярным контактом с живым человеком с тех пор, как я прекратил танцевать. И он был первым парнем, который за столь же долгое время проявил ко мне — к настоящему мне — интерес.

— Да, наверное. — Я достал заранее приготовленный список и разгладил его на бедре. — В общем, я поискал в интернете, что отправляют солдатам, и все почему-то рекомендуют присылать побольше детских влажных салфеток. Зачем они им?

— Чтобы вытирать грязь.

— С себя?

— Да.

Я сморщил нос. Но потом представил вспотевшего, грязного Гаррета, и картинка получилась горячей. Окей, с этим можно было работать.

— Короче, мне надо купить ему плюшевую собаку, конфеты и какие-нибудь носки и футболки. — Еще я планировал положить в посылку несколько игр, на которые делал обзоры. И, возможно, записку.

Когда Шон свернул на большую парковку, я втянул в себя воздух. Все будет хорошо, пообещал я себе. Я выдержу. Социофобия преследовала меня с самого детства, но раньше всегда поддавалась контролю. В интернете, впрочем, мне никогда не становилось трудно дышать, и мою грудь ни разу не сдавливало. В интернете мне было… легко и комфортно. По мере того, как рушилась моя жизнь, я уходил от реальности все дальше и дальше и сейчас уже практически не представлял, как вернуться назад.

Наиболее уверенно я чувствовал себя дома, у себя за столом. А вот за порогом квартиры… Увы. Но мысли о Гаррете помогли мне чуть-чуть успокоиться и не потерять контроль над собой.

После того, как Шон, наконец, выключил двигатель, я сделал глубокий вдох и отстегнул ремень безопасности. Он взглянул на меня.

— Готов?

— Ох, не знаю, — пробормотал я и открыл дверцу.

Торговый центр оказался не настолько огромным, как мне запомнилось. В последний раз я приезжал туда… сложно сказать, когда, но очень давно. Зайдя с Шоном внутрь, я подумал, что все не так уж и плохо. В кулаке я сжимал свой талисман — листочек со списком, который напоминал мне причину, по которой я добровольно пришел в этот ад.

Деньги для меня не представляли проблему. Я тратился лишь на еду и квартплату, а зарабатывал… очень прилично. Хотя у меня до сих пор не укладывалось в голове, как можно получать столько за игры. Я никогда не принимал деньги как должное. В детстве меня бесило материально зависеть от родственников, которым было плевать на меня, поэтому, достигнув нужного возраста, я сразу начал работать и пообещал себе больше никогда ни от кого не зависеть. И до сих пор свое слово держал. Сегодня я был страшно рад, что могу потратить часть своих денег на Гаррета.

Первую остановку мы сделали в магазине подарков, где была целая секция мягких игрушек. Я не хотел покупать какую-нибудь дешевку для малышей. Моей целью, черт побери, была самая мягкая и самая милая плюшевая собачка, какую только возможно найти.

Пока я перебирал игрушки, Шон — опять с ангельским терпением — ждал, когда я наконец-таки определюсь. Все собаки проходили проверку на умильность и мягкость. Одни казались мне слишком маленькими, другие слишком большими. У третьих была жесткая шерсть, а у четвертых — кудрявая, напоминающая волосы на лобке, поэтому их я тоже забраковал. Свое наблюдение я высказал Шону и, наверное, чересчур громко, потому что старушка, стоявшая у стенда с открытками, метнула в меня убийственный взгляд.

Шон прыснул.

Наконец я нашел идеального пса. Неопределенной породы, ведь Гаррет сказал, что был бы дворнягой. Его мордочка была слегка хмурой, словно он на кого-то сердился, и я подумал, что никогда не держал в руках более очаровательной мягкой игрушки.

— У тебя сейчас улыбка во все лицо, — сказал Шон, пока я расплачивался.

— Все потому, что успех этой посылки зависел лишь от того, получится ли у меня найти идеального плюшевого зверька.

— Ты странный, — проговорил Шон.