Они тихонько стали вползать на бугор. Гнямов с большим удовольствием смотрел на тигриную семью, улыбался.

Тигрица вдруг насторожилась и подняла нос к ветру и начала осторожно красться в противоположную сторону от людей, с ветреной стороны что-то почуяла. Но, может быть, и слегка подвёл её звериный инстинкт. Опасность почувствовала, но пока не сообразила, откуда она исходит.

– Теперь если сейчас же не сползем вниз с бугра, придётся её тогда точно порешить, -доверительно сообщил милиционеру Самородок. – А если защищаться не будем, то нам – хана… Она ведь с детьми. Ведь хитрая зверина, вперёд нас забежать сможет и трижды незаметно тропу пересечь. Правда, уже на ней нас она не тронет. Тигры шибко собачье мясо уважают…

– Поползли, – прошептал Устинович. – Нам таких неприятностей не надо.

Торопливо сползли вниз. Потом в быстром темпе отошли подальше от опасного места. И уже почти перед самым селом Самородок сообщил, что у него почему-то сохнет во рту. Видать, от волнения и некоторого страха. Не без него ведь.

– И что, терпеть не можешь? – По-дружески, с участием спросил Макар Устинович. – Сейчас родничок встретим. Я знаю, где он находится. Сейчас я его найду.

– А чего его искать? – Самородок махнул рукой в сторону оврага. – Вон же он, под самым носом! Другой жидкостью в данном случае горло смачивать надобно. Да ведь сегодня и суббота… Не грех.

– Я ведь с собой, Даниил Тимофеевич, водку никогда не ношу. Я за тобой чуть ли ни в одних кальсонах побежал, а ты мне «горло сохнет».

– Голова садовая, – урезонил Васильев человека, который стал ему даже, в какой-то степени, почти родным и близким. – У меня не только нож висит на поясе, но и рюкзак за плечами.

– Ну и что?

– А в нём располагается литровая фляжка. А в ней – чистый спирт. Немного, конечно, но нам хватит. Даже стаканчик имеется и кое-какая закуска. Знаешь, как чистый спирт пить?

– Знаю. Надо сделать вдох, но только не выдох, чтобы не обжечься.

– Верно. Как ты сказал, Устинович, так и есть.

Они устроились рядом с оврагом, перед ключом. Самородок прямо на газете нарезал хлеба, колбасы, открыл консервную банку со свиной тушёнкой… Налил в стаканчик немного спирта, протянул его Гнямову.

– Выпьем за то, – предложил Макар Устинович, – чтобы не распалась тигриная семья.

– Верно, – согласился с ним Васильев, – за это стоит выпить.

Повторив эту процедуру, по-очереди, пару раз, они собрали остатки продуктов, не забыли ещё почти что полную флягу, упаковали всё это в рюкзак. Встали на ноги. Но тут, как бы, между прочим, капитан милиции спросил у старика:

– А что, отец, когда ты по следу тигрицы отправился, была ли у тебя мысль убить её.

– Поначалу была, – признался Самородок. – Я и харчей с собой побольше взял. Думал, что зверь не так близко, а он почти под самым селом оказался.

Но крепко подумав, Васильев сказал, что, в общем-то, не убивать он тигрицу шёл, а посмотреть, что и как. Вроде, получилось.

Сладок утренний сон

Глаза у Илюши слипались, подниматься с постели не хотелось. Утра, по-существу, ещё не было, всего лишь, едва пробуждался робкий серый рассвет. Это всё вырисовывалось в окнах не большого, но добротного крестьянского дома. Старик Баранов, осмотрщик на таёжной бамовской станции, куда приехал погостить Илья, терпеливо ждал пробуждения мальчика. Когда тот окончательно проснулся, Баранов улыбнулся в свои седые усы и сказал:

– Понимаю, утренний сон сладок. Вставать с лежанки трудно в такую рань, да ещё в первый раз в жизни.

Мальчик отбросил одеяло, поспешно умылся из рукомойника, висящего прямо в горнице. Завтракать не стал. Начал одеваться. Но одежда не слушалась его, никак не мог попасть в рукава куртки.

– Удочки и продукты я приготовил, взял с собой, – полушёпотом сообщил Баранов. – На воздухе, на природе у людей всегда хороший аппетит. А ты вон в ту фляжку, что на полке лежит, кваску ещё набери. Чаю налил я уже в большой термос. Всё, одним словом, нормально.

Илья так и сделал. Бросил наполненную алюминиевую фляжку в свой полупустой рюкзачок.

Выходили из избы тихо, чтобы не разбудить жену Баранова Василису Авдеевну и внучку Ларису. Она была двоюродной сестрой Ильи, тоже одиннадцатилетняя. Приехала в гости к деду с бабкой из Хабаровска. Илья и Лариса даже живут в краевом центре на одной улице, только учатся в разных школах. А высотные дома, в которых обитают, стоят почти рядом. Иногда они заходят друг к другу в гости.

Лариска перевернулась с одного боку на другой и захныкала:

– Дедушка, а меня с собой возьмёшь? Я тоже хочу на рыбалку!

Из соседней комнаты вышла в халате Василиса Авдеевна и кивнула головой. Это означало, что она разрешает идти удить рыбу и внучке. А дед уж за ними будет смотреть во все глаза, Главное, чтобы купались и плавали на мелководье и под его присмотром.

– Ну что с тобой делать? – Нарочно с недовольством проворчал Баранов. – Мы тебя подождём на улице. Одевайся.

Он закурил, попуская вперёд внука, затворяя за собой скрипучую входную дверь. Старик вцепился глазами в серую, едва алеющую кромку над горизонтом, собираясь, как будто, встречать появление солнца, именно, здесь, во дворе.