Колька зашёл дальше, в полынную «рощу». Все хорошо было слышно и отсюда. Он облокотился на широкую спину ограды, сдирая прохладные стебельки с одной из веток полыни, высокой травы. Оказывается, и мамка у него есть, и отец. Она бросила Шурку и заодно совсем ещё маленького Кольку, уехала с каким-то мужиком в Молдавию, в город Фалешты. Не понравился, видать, его мамке характер Шуркин. Вот она и уехала с рабочим винодельческого завода на свою родину. А потом, как сказала бабушка Кольки, его мать, которую звали Раиса, умчалась куда-то, на Север, с бульдозеристом. Получается, что это не так давно и было.

Оставила она на веки вечные своего сына на попечение бывшей свекрови, не пожелала возвращаться к Шурке. Но Колька-то причём? А ведь она, как и Шурку, его тоже… бросила. Забыла о нём? Неужели, правда, забыла? Не могла забыть. Она же мать…

А Шуркина новая жена Полина, оказывается, что муж-то её нынешний сына имеет или делает вид, что не знает. Ей, наверное, так проще жить. Шурка от Полины факт этот скрыл, чтобы и Полина от него не ушла, как та первая, родная мать Кольки Раиса.

Одеревенели скулы мальчика, и слёз на глазах не было. Вернее, они были, но не на лице, а там, внутри. Они даже душили его, сжимали горло. Не час прошёл, не два с момента случайно им подслушанного разговора, а, как будто, вечность. Почудилось ему, что вся его невеликая детская жизнь прошла и даже та, которая ждёт его впереди.

Услышал он из полыни за оградой среди кудахтанья кур весёлый смех Полины и басистый смех своего старшего… брата Шурки.

«Папка! – Захотелось закричать мальчику, родной, милый! Я здесь, в полыни!!!». Но вместо этого он сжался в комок, схватился своими маленьким руками за высокий стебель. Колька вцепился зубами в горькую мякоть на всю округу сильно и пряно пахнущей травы. В потоке теперь уже нахлынувших и на глаза предательских слёз трава-полынь, единственный, по сути, его дом и убежище, не показалась ему горькой.

Останови мой поезд!

Это была не ссора. Скорее, тот момент, который умудрённые жизненным опытом люди называют не наивысшей точкой напряжения, а всплеском необоснованного, по-детски, наивного упрямства, ещё непонятной обиды. Юлии, юной жене Игоря, не нравилась профессия мужа. Что говорить, машинисту электровоза постоянно приходится бывать в поездках. Часто он не ночует дома, поезди за поездками. Умом она это постигала. Но настолько была привязана к мужу, что даже краткие разлуки портили ей настроение и даже иногда вгоняли в тоску.

– Мне страшно и скучно по ночам одной, – жаловалась ему Юля, переводя стрелки будильника. – Всякие ужасы про тебя снятся: то ты бежал по шпалам и на стрелку налетел, то твой электровоз вместе с вагонами с рельсов сошёл и начал на бок заваливаться…

– А ты знаешь, Юля, что делать? – Шутливо спросил он, снимая с себя железнодорожную форменку. – Ведь всё просто.

– Что делать? – Прошептала жена. – Что?

Она слегка приподнялась на цыпочках. Он погладил Юлию по голове, по мягким светлым волосам. Потом едва заметно отстранился от жены, взял из её рук будильник, поставил на стол.

– Подожди! Дай мне раздеться, умыться, привести себя в порядок, – сказал он,– и я тебе расскажу, что надо делать в таких случаях.

Она быстро подала завтрак на стол.

– Вот, допустим, – рассуждал он, – я сейчас ем котлеты, совершенно, безвкусные, недожаренные… Нет, ты на меня не обижайся. Это пример.

– Я старалась, Игорь…

– Неважно. Есть ведь, всё равно, что-то надо.

Он многозначительно медленно жевал, делал вид, что ест ради приличия. Строил из себя, как и сам понимал, шута горохового, хотя после ночной поездки был голоден, как волк. И она знала, что подай ему сейчас кирпич под майонезом, всё равно, съест, не заметит. Поэтому Юлия почти перестала обижаться на шутки подобного рода.

Но Игорь всё рассуждал. Глаза его слипались, а он не торопился выходить из-за стола:

– Ничего не попишешь, не буду есть, значит, голодным останусь… А у тебя – сон, глупенькая, сон… Следующий раз, когда увидишь аварию на железной дороге таким же образом, во сне, возьми и останови мой поезд.

– Как остановить? – Начала уже по-настоящему обижаться, реагировать на его шутки Юля. – Что говоришь-то?

– А так. Руку вперёд вытяни, почти электровозу…в лоб, и скажи? «Стоп, машина!». И она…

Юлия выронила из рук тарелку, и та, прокатившись по оранжевому махровому паласу, издала глухой звук.

– Не разбилась, – заметил Игорь, – значит, к неприятности.

– Значит, так, – согласилась мужем Юля. – Наверное, так всё и произойдёт.

Она отправилась в спальную комнату, приготовить ему постель.

Засыпая, Игорь раскаивался, что перегнул немного с шутками, переиграл на Юлькиной наивности, на её терпении. «Чудная какая-то, я ей несерьёзно говорю, плавало у него в голове. – Она всё за чистую монету принимает. Проснусь, тогда объясню, что виноват».