– А почему их нет? Если ты мне брат, то и у тебя нет родителей тоже.

– Понимаешь, – смутился Шурка и, не задумываясь, сказал. – У меня тоже не имеется ни мамки, ни папки.

Ему-то, Кольке, что? Он маленький. Не видел никогда ни матери, ни отца. А вот его старший брат, наверное, видел, и ему грустно без них.

– Шур, а Шур, – не однажды задавал ему Колька вопрос, – а какие они были? Хорошие?

– Хорошие, хорошие, – нервничал брат. – Отстань!

– Они умерли, да?

– С чего ты взял?! – Орал Шурка, выдавая ему крепкий подзатыльник. – Мелешь всякую чушь!

Младший на старшего не обижался. Только отходил в сторонку и вздыхал. Потом играл с Лолитой её игрушками. Чаще всего помогал ей раскладывать кубики, строить «дома». Она почти всегда ничего не понимала, совсем не смышленый ребёнок ещё. Злилась, разбрасывая кубики по всей комнате.

Деда Колька папой не называл. Хотя тот был добрым стариком, но при слове «папа» чертыхался, орал так, что перепонки трещали в ушах. Задевало его это, что ли? Но зато, когда они с Колькой ходили рыбу удить, дед забывал про всё и про всех. Не до рыбы было. Он мальчика и целовал, и конфетами кормил и, когда выпивал, прямо тут, на берегу небольшого озерца стакан вина, плакал, как ребёнок.

– Дед Борис, ты чего плачешь? – Спрашивал его внук. – Рыба не ловится, да?

– Не ловится, маленький, не ловится, – всхлипывал старик, – ой, не ловится!

«Странные все какие-то, – удивлялся Колька, – и Шурка, и маленькая дочь его Лолита, бабушка Варвара и дедушка Борис. Хмурые какие-то, чем-то всегда не довольные». Только Полина постоянно была весела, и любил её больше собственной жизни Шурка. Только вот бабке и деду она совсем не нравилось.

К Полине часто, по-очереди, приходили её бывшие школьные товарищи. Один – офицер с красными погонами, другой – шофёр из МТС. Когда кто-нибудь из них появлялся, Шурка уходил из дома, психовал, нервничал. Наверное, потому, что у Шурки никогда не было друзей. Никто, почему-то, с ним особо не желал общаться. Была ему верным другом собака лайка Найда, и ту ведь он то ли от злости, то ли ошибочно застрелил на охоте.

Колька чаще всего любил играть один. Заберётся в густую полынь у забора, сложит руки биноклем и смотрит вдаль. Ему кажется, что он отважный путешественник и перед ним – просторы всей Земли.

«Вырасту большой, – мечтал он, – надену сапоги-болотники, точно такие, как у деда, и пойду счастье искать». А счастье его было простым, непритязательным, человеческим. Обязательно найдёт он мамку с папкой и скажет: «Как мне плохо без вас».

«Старший брат Шурка обижает? – Сурово спросит его отец».

«Нет, не обижает, – солжёт Колька, – ничуть не обижает, даже по голове не бьёт. Он тоже вас по свету белому ищет».

Вот и сейчас Колька стоял на самом краю полынного островка, сжимая в руке пику, сделанную из стебля этой горькой травы. Он сосредоточенно и увлечённо разил незримого недруга. Ему даже кажется, что этот невидимка виновен в том, что у его одноклассников есть родители, а вот у Кольки их нет. Правда, есть бабушка и дедушка, да старший брат Шурка. Ещё и Лолита. Полина на него не обращала на него никакого внимания, словно Колька, вообще, не существует в природе.

Мальчик играл в полыни и одновременно слышал, как соседка тётя Дуся, что-то нараспев, но, почему-то, гневно говорила его бабушке, упоминала его имя. Может быть, тётя Дуся думает, что вчера в обед он окно в сельской бане разбил. Нет, не он. Это Ромка с друзьями, они в футбол играли. Колька об этом никому не скажет, никому-никому. А сам он стекло не мог высадить, ведь его ребята не приглашают в свою компанию. Он не только один во дворе, но и в школе. Его однажды Желток, как звали заводилу среди детей и подростков всего села Гошку Желткова, назвал подкидышем.

Старший брат Шурка случайно всё видел и слышал, но не заступился даже. А только немного расстроился. Отправился сразу от школьного двора домой, наверное, кабанов кормить. Ох, как Шурка любит свиней своих! У одного за ухом почешет, другого – погладит. Свиньи ему в ответ только «хрю» да «хрю». Почему бы Шурке, хотя бы, один разочек ни почесать бы за ухом у Кольки, ни приласкать?

– Ироды! – Уже кричала, не говорила тётя Дуся. – Креста на вас нет! Как же вам не стыдно? Мальца совсем дикарём сделали…

Колька прислушался, его бабушка молчала. Он хотел выскочить из зарослей полыни и вцепиться пальцами в подол соседки и закричать во весь голос: «Нет!!! Бабушка не ирод, а сами вы – иродиха!». Но что-то его удержало. Мальчик прислушался.

– Ты-то, Варя, не причём. Я понимаю, – почти успокоилась тётя Дуся. – Ты – мать, всё тут ясно. Сына тебе жаль.

«Какого сына? – Билось в голове у Кольки. – Чья мать?».

– Неужели Колька не догадывается, что Александр не брат ему, родной отец? – Продолжала соседка.– И вы все молчите, как хрен проглотили.