…Познакомились они не на танцах, не в кино, не в ресторане, а на одном разъезде, где жил Юлия со своей матерью, в посёлке путевых обходчиков.

При первом же знакомстве она рассказала ему о себе… Отец Юлии, кормилец их, Одарков лет десять тому назад ушёл в тайгу, да так и не вернулся. Корень целебный для дочки от простуды отправился искать и пропал. Тайга большая, законы у неё свои, жёсткие, да и беззакония предостаточно. Чуть-чуть не поймёшь её характера – жди беды. А придёт она – ищи-свищи, не найдёшь в потайных зелёных «шатрах» потерянного человека. Так бывает… часто.

Погоревала вдова его, Мария Львовна, погоревала, да что сделаешь, жить-то, как-то, надо. Решила она на хлеб насущный деньги сама зарабатывать, дочь малую на ноги поднимать. Неплохо было бы, конечно, дело мужа продолжать, обходить вверенный ей участок железнодорожного пути, смотреть, где какие неисправности, неполадки…

Говорили ей мужики местные, но сочувственно, без ехидства, что куда, мол, бабе-то с больным дряхлым сердцем такое дело. Свалится где-нибудь, под откос, а потом ищи её.

– На уступки мы тебе пошли, Мария, – напористо уговаривал её бригадир путевых обходчиков Головин, – сделали все бумажки медицинские и прочие. Так ты сама пойми, что это всё с большими… допусками. Откажись от такой профессии. Лучше иди торговать в киоск. Не хочешь? А зря! Мы ведь тебе всегда во всём поможем.

– Да справлюсь я со всем, – уверяла Мария. – Всё старание приложу.

– А если пути замоет, что делать станешь? – Продолжал Головин. – Тонуть начнёшь, да? Озеро здесь игривое, с рекой связано. Два часа пройдёт – и на аршин вода поднимется.

Молчала она. Возразить на такие аргументы ей было почти нечего. Хотя насчёт медицинской комиссии Головин был не прав, намёки несправедливые делал. Ведь прошла её Мария Львовна без чьей-либо помощи, и там, на бумаге, по общему обследованию её физического состояния чётко и ясно написано – «годен». Пусть это чудеса, но ведь и они иногда случаются в жизни. Так и стала Мария Одаркова путевым обходчиком.

Знакомство Игоря и Юлии произошло, когда, вместо приболевшей матери, девушка производила обход участка. На перегоне, в ожидании встречного поезда, из кабины электровоза он и увидел свою будущую жену и сказал ей:

– Ну-ка, девочка, марш домой! Нечего по путям бегать! Лучше уроки повтори.

– Я, между прочим, – осадила его Юлия, – студентка педагогического института.

Это сообщение его сходу ошарашило и очень удивило. Ведь хрупкая, маленькая, на вид лет четырнадцати, ни в коем случае не больше. Потом он, всё-таки, спросил, что она делает на перегоне. Она ответила и доверительно очень кратко и быстро рассказала ему свою семейную историю. А через месяц, с небольшим, они поженились.

Проснулся Игорь в бодром настроении, которое испортилось тут же, почти мгновенно, когда он увидел среди аккуратно разложенных книг записку. Знакомый почерк, крупные длинные, «худые» буквы, неторопливо выведенные Юлией, не кричали, а казалось, спокойно и рассудительно говорили: «Уехала к маме. Необходимо всё взвесить. Понимаешь? Я чувствую, что тебе не нужна».

– Глупая девчонка! Ей характер показывать, – разражено, на всю комнату, через гнетущую тишину, высказался Игорь, – а мне, понимаешь, уже завтра отправляться в поездку!

Он минут десять послонялся по опустевшей квартире, перекладывая вещи с места на место, ступая медленно, осторожно. Игорь, будто заново учился ходить, ощущая образовавшуюся пустоту своего личного мира. И потом решил, что через двое суток поедет к её матери и заберёт жену домой, да и заодно Марию Львовну навестит. А там всё снова пойдёт на лад. Ведь они любят друг друга, это ясно, как день.

Время медленно утонуло в остатках дня и короткой летней ночи. Собрал в чемоданчик съестное. На сей раз это был сухой паёк: банка с мясными консервами, шмат колбасы, четыре варёных яйца и хлеб. Игорь выставил на стол пустой дорожный термос.

По рации дежурный по станции передал, что двигаться его железнодорожному составу надо медленно – наводнение начинается, вода к самым рельсам подступает. Но опасности особой нет. Рельсы к шпалам надёжно прикреплены. Пожелал он счастливого пути локомотивной бригаде. Воспринимая всё это более, чем равнодушно, он думал: «Интересно, чем сейчас моя жена занимается. Неужели ей не тоскливо без меня?».

Но Юлия тем временем шагала в резиновых сапогах по мокрым шпалам до соседнего переезда, решив немного помочь матери и обойти вверенный из поколения в поколение Одарковым участок железнодорожного полотна, не большой и не малый – в двенадцать километров длиной.

Как и в прежние, не в такие уж и давние, времена, ей по дороге не пелось, не хотелось петь. Скучен и неинтересен был путь по шпалам, знакомый ей с детства. Уныло смотрелись и тальники, прочти по самую макушку утонувшие в грязной июньской воде и обступившие насыпь с обеих сторон. Не радовал её и даже раздражал вид смешных двух бурых лягушат.