НАБАТОМ БЬЮ В КОЛОКОЛА! Поэма покаяния
вернуться

Ефремов Борис
Шрифт:

Груз нехваток

И снова нежданная встречаС тобою, столица Москва!Опять окрыляют и лечатИ камни твои, и трава.По улицам звонким и узкимЯ снова, волнуясь, иду,И сердце распахнуто чувствам,Как в том, послешкольном, году.И вновь ничего мне не надо,Лишь только идти и смотретьНа эти резные фасады,На эту узорную медь.Но с чёткостью ясной рассветаПриходит пора вспоминать,Что надо и это, и это,И это, и то покупать.Семье – апельсины и мясо,Знакомым – бельё и духи,Учебник для третьего класса,Известных поэтов стихи…О, груз повседневных нехваток!Опасней ты грузов иных,Поскольку уж твой отпечатокЛежит и на чувствах святых.И я на резные фасадыНевидящим взглядом смотрюИ с горьким налётом досадыСебе самому говорю:Наверно, в такое уж времяНа свете мне жить довелось,Что даже в лирической темеДля критики место нашлось.

Молитва

О, Споручница грешных,Перед Сыном явисьИ за нас, неутешных,Перед Ним помолись.За раздоры, сомненья,За разлад на РусиНам, безбожным, прощеньяУ Него попроси.За бездумье, гордыню,За утерянный стыд,Нас, заблудших в пустыне,Пусть Всевышний простит.И, живительной новьюВоскрешая сердца,Пусть спасёт нас ЛюбовьюВсеблагого Отца.Перед Нежным и ГрознымПомолись горячо,Если это не поздно,Если можно еще…

Александру Твардовскому

Когда в колхозы толпами сгонялиУже во всём обманутых крестьян,Ты в этом факте осознал едва лиДля родины губительный изъян.Ты верил – этим будем мы гордитьсяИ что победы самый верный знакНе палец, что по сути единица,А только пальцы, сжатые в кулак.Но ты уже не маленькую малостьПрочувствовал, что навсегда осталосьВ душе среди других святых идей —Чтоб не по воле чьей-нибудь сжималасьРука в кулак, а только по своей.И вот в «Стране Муравии» мы видим,Как по одной из тысячи дорог,На власти большевистские в обиде,В своей телеге едет Моргунок.Россия! Жаром залитые дали!Но вот, всё тем же солнышком палим,На вороном коне товарищ Сталин,Нежданно возникает перед ним.Куда, мол, путь? Какая дума в сердце?А взгляд и впрямь отточено-стальной.И видит Моргунок – не отвертеться.«Не буду врать тебе, отец родной.Мне так хотелось к сорока годишкамПостроить на отшибе хуторок.Не для того, чтоб кланять горб излишкам,А чтоб во всём – как мне подскажет Бог.Но тут такая буча заварилась,Что и отшиба нынче не найдёшь.Немало мне с лошадкой исходилось,И всё коммуния – одно и то ж!И ты, отец наш, дай ответ,Чтоб люди зря не спорили:Конец предвидится, ай нетВсей этой суетории?И жизнь – на слом,И всё на слом —Под корень, подчистую.А что к хорошему идём,Так я не протестую.Лишь об одном я, Моргунок,Прошу, товарищ Сталин,Чтоб и меня и хуторокПокамест что – оставить.И объявить: мол, так и так,Чтоб зря не обижали;Оставлен, мол, такой чудакОдин во всей державе…»Покуда неудачник-хуторянинПеред отцом державным речь держал,Куда-то неожиданно упрянулОтец земель, народов и держав.И хоть поэма дальше повествует —Пристать к коммуне должен Моргунок,Но сердце понимает, сердце чует,Не мог он к сатане пристать, не мог.Он разделил печальную дорогуС твоим отцом и с матерью твоей,Да и с твоей, – когда судили строгоТебя, поры советской соловей.Как исступлённо активисты вузаТебя винили, подкулачный брат,Во всех грехах Советского Союза,В чём ты, конечно, не был виноват.Но как потом могуществом поэтаВсё тем же Моргунком на взлёте силТы гневному отрепью отомстил —И Сталинскую премию за этоКак бы на зло неправде получил.Но и потом, над сталинскою кривдойУже с великой мудростью смеясь,В поэме ядовитой и нехитройСвоих гонителей ты бросил в грязь.Они из комсомольских пиджачишек,Мечтая о свершениях больших,Повырастали до высоких шишекВ костюмах элегантных а ла шик.И уж не в комсомольские играя,А в игры коммунистов всей земли,Они заместо сказочного раяСтрану к могильной жизни привели.В этом царстве-государствеВсё на лжи и на коварстве,И, как в жарком далеке,Всё у власти в кулаке.Но как Сталин не старался —В матерь этак, в матерь так! —В кулаке, видать, осталсяУничтоженный кулак.Тёркин – «дальше тянет нить,Развивая тему:– Ну, хотя бы сократитьДанную Систему?Поубавить бы чуток,Без беды при этом…– Ничего нельзя, дружок,Пробовали. Где там!Кадры наши, не забудь,Хоть они лишь тени,Кадры заняты отнюдьНе в одной Системе.Тут к вопросу подойти —Штука не простая:Кто в Системе,Кто в Сети —Тоже Сеть густая.Да помимо той Сети,В целом необъятной,Сколько в Органах – сочти!– В Органах – понятно.– Да по всяческим СтоламСписок бесконечный,В Комитете по деламПерестройки Вечной…Ну-ка, вдумайся, солдат,Да прикинь попробуй:Чтоб убавить этот штат —Нужен штат особый.Невозможно упредить,Где начёт, где вычет.Словом, чтобы сократить,Нужно увеличить…»Пока ещё ты сталинским диктатомПровалы нашей жизни объяснял,Но был святым, ну а точнее – святым,Кого отец учителем считал.Тебе казалось, если б только встал онНад мешаниной злых и добрых дел,То сразу бы во всём, в большом и малом,Все до одной ошибки разглядел.И в тот же миг, склонившись над штурвалом,Друзьям на радость и на зло врагам,Повёл страну по яростным отваламК совсем другим, счастливым берегам.Ещё не знал ты о письме, в которомДобряк Ильич советы призывалПройтись расстрелом по церковным сворам,Чтобы народ от веры враз отстал.И ужас, если б он из мавзолеяОднажды вышел и глаза открыл —Террор, еще опаснее и злее,Российские просторы б затопил.Ты этого не знал ещё, однакоС любой неправдой шёл открыто в бой.Неясно было, чем грозила драка,Да Истина была перед тобой:«Спроста иные затвердили,Что будто нам про чёрный деньНе ко двору все эти были,На нас кидающие тень.Но всё, что было, не забыто,Не шито-крыто на миру.Одна неправда нам в убыток,И только правда ко двору!» 10.12.15 г., Святки Использованы выдержки из поэм Твардовского «Страна Муравия», «Тёркин на том свете», «По праву памяти»

Ненужный разговор

Мне только раз обидно стало…

Мне только раз обидно стало,Что нет в запасе ни рубля…Тогда в больнице ты лежала.Был день рожденья у тебя.И как на зло цветов на рынкеЯ отыскать никак не мог.Вдруг – гладиолусы в корзинке,Почти десятка – за цветок.Вот взять бы все! Чтоб выше шапки,Чтоб шёл к тебе не налегке,Да не купить цветов охапку,Когда негусто в кошельке…А ты одна в большой палате,Вдоль тела слабая рука,И не совсем, наверно, кстатиТри целлофановых цветка.Ты улыбнулась. ЗадрожалиТвои ресницы. Боль сильней.И так беспомощно лежалиЦветы на тумбочке твоей.

Встреча

Когда-то мы учились вместе,Сидели за одним столом,Одни и те же пели песни,Делились хлебом и вином.И вот у сцены, меж рядами,Мы с ним стоим и смотрим в пол —В том зале, где беседу с намиКак член обкома он провёл.«Ну что, не очень вам наскучил?» —«Да нет, нормально, по уму». —«Возьми-ка вот на всякий случайВизитку с адресом». – «Возьму».«Что слышно нового о наших?» —«Представь, не вижу никого». —«А мне пришло письмо от Паши,Совета просит моего…»«А что?» – «Да сына взять в солдатыДолжны…» – И мы опять молчим,Как будто в чём-то виноватыДруг перед дружкою мы с ним.Как будто связываем нитку…«Ну ладно. Чао. Побегу.Я, впрочем, дал тебе визитку.Звони. Чем надо – помогу…»

Мечтаешь день и ночь о чуде…

Мечтаешь день и ночь о чуде,Шуткуешь всё – так вот тебе:Сосед, что справа рыбу удит —Майор, работник КГБ.В гражданском он:трико, кроссовки,Вполне демократичный вид.И от поклёвки до поклёвкиВсё говорит и говорит.«Чуть что – заваривают кашу.Недавно – с площади звонок:Мол, крикуны руками машут.Подъехали – и в «воронок»!Кататься любишь, лезешь в бучу,Люби и саночки возить…Мы их, крикливых-то, научим,Как демократию любить…»И он усы рукою крутит,И острый взгляд его горит.И не поймёшь, не то он шутит,Не то он правду говорит.

Аргумент

Драчуном я не был,Но, однако,По причинам сложным и простымНе однажды попадал я в дракуИ учён был кулаком крутым.Правда, делал выводы едва ли,Вновь случался повод на беду…Драки никогда не примиряли,Драки только множили вражду.И сейчас, когда те дни остыли,Всё-таки хотел бы я узнать:Что же меж собою мы делили?Что пытались миру доказать?Ведь сейчас об этом знает всякий:Даже в самый кризисный моментВряд ли правоту докажешь дракой,Тут покрепче нужен аргумент.

Вот и мать у меня отгостила…

Вот и мать у меня отгостила.Скрылся поезд, прощально звеня.И вся воля моя и вся силаКак-то враз покидают меня.И лишь в сердце, как птицы, ютятсяПромелькнувшие чувства, слова…Вот сидим мы. Давно за двенадцать.Но ясна и свежа голова.– Уж, поди, на подходе и книжка?Ты писал, что закончил её…– С книжкой, мама,не то чтобы слишком… —Я скрываю смущенье своё.– А уж мы её ждали да ждали.Почитать собирались с отцом.Да, видать, не житьё без печали…– А печаль ты запей-ка винцом.– А и вправду! – долитую рюмкуМать, прищурившись, пить не спешит,И смеётся, и сонному внукуШевелюру рукой ворошит.– А уж мы накатались с Дениской!Как помчимся, аж сердце замрёт.Высоко ты живёшь или низко,А кабинка как раз довезёт… —И, лицо по-старушьи наморщив,Мать молчит, и туманится взгляд.– Это что же, вот так вот вахтёршиЦелый день под лифтом и сидят? —Я смеюсь. Я про лифт объясняю,И уже улыбается мать:– То-то я удивляюсь, чудная,Что нигде никого не видать… —А потом, после крепкого чая,Мать стоит у ночного окна,И, должно быть, по дому скучает,Хоть гостит ровно сутки она.Освещённые отблеском лунным,Там, внизу, с обжитой вышиныГородские цветочные клумбыХорошо ей, наверно, видны.Потому и теплеет во взглядеИ спокойнее сердцу в груди:– А соседи-то наши в оградеНасадили цветов – не пройти!Да и чем заниматься на свете?Старики ведь. Силёнок уж нет.Березуцкой, молодке-то, Свете,А и той пятьдесят уже лет.Всё стареем, сынок, всё стареем.Так, глядишь, насовсем и уйдём,И в свой час лебедой да кипреемК вам на землю из тьмы прорастём… —Сквозь озноб нелегко улыбаться,Только всё же спешу я сказать,Что задача, чтоб книжки дождаться,Ну, а там до второй подождать.Но слабеют и воля, и силы,И шугой на рекестынет кровь…Вот и мать у меня отгостила.Доведётся ли встретиться вновь?