– Тоже дело хорошее. Это какая? Не 'Кувшинка', часом?

– Она, - кивнул Давид.
– Но раз так - не сохранились ни росписи, ни ангелы.

– Как ее еще обратно-то не потребовали?
– подивилась Малена.

– Видимо, решили не плодить сплетни, - пожал плечами Давид.
– Церковь сейчас заботится о своей репутации.

Фырканье девушки внятно показало, что она об этом думает, но распространяться Малена не стала. Ни к чему. Вот, примут закон об оскорблении думающих, тогда и выскажемся. От души.

– А мы что будем делать?

В каждом мужчине живет мальчишка, который в детстве читал Стивенсона и мечтал попасть на остров сокровищ. Поэтому Давид даже не колебался.

– Добудем металлоискатель.

– И ночью, в темноте, с фонариками...

– Малечка, к чему такие сложности? Днем, как приличные люди, сняв на целый день 'Кувшинку', благо, сейчас уже сезон закрывается, они только рады будут. Имею я право устроить для девушки романтический день? С обедом на веранде, катанием по реке, ну и прочим?

– Смотря сколько заплатишь, - пожала плечами Малена.
– За деньги они что хочешь оправдают. А если ничего не найдем? Где та роза, и тот ангел, которые сияли и парили...

– Неважно, - твердо решил Давид.
– Это дороже денег.

И Малена была с ним согласна.

– Когда?

– Попробую договориться на послезавтра. А завтра достану металлоискатель.

– А еще нужен ломик, что-то вроде кирки, топор, лопата...

– Гхм?

Об этом Давид не задумывался. А ведь и вправду нужны. Найти мало, надо еще выкопать, или вымуровать, или что там может быть?

Зная Булочникова - что угодно. Интересно, а динамит есть в свободной продаже?

***

Уже перед сном, расчесывая волосы, девушки болтали. О своем, о дамском. О кладах.

– У нас нашедшему полагается 25% от стоимости клада, а остальное государству, - просвещала подругу Матильда.

 - Почему так?

 - Черт его знает. 25% тебе, 25% собственнику земли, в которой найдет клад, остальное государству.

 - Но государство же мне не помогало?

 - Это детали. А у вас как?

 - Даже и вопросов не возникает. Нашел - твое. О каких налогах может идти речь?

 - А еще может оказаться, что это историческая ценность. Тогда вообще отобрать могут, а тебе компенсацию выплатят. Примерно сотую часть от стоимости, еще и с чиновниками поделишься, и покланяешься, чтобы не зажали.

 - У нас такого нет. И это хорошо.

 - А у нас есть. И это плохо.

 - Тильда, ты боишься, что мы ничего не найдем?

 - Нет. Я боюсь, что можем найти.

 - И что тогда?

Матильда вздохнула.

Что-что.... Да много всего, и к сожалению, неприятного.

– Последствий будет много. Во-первых, ты точно проверишь Давида на прочность.

 - Любит он меня - или нет?

 - Как-то так.

 - Я его тоже пока не люблю. Уважаю, ценю, я ему очень обязана и признательна, я умею быть благодарной, но я не могу сказать, что это такая уж безумная любовь. А что еще?

 - А еще достаточно неприятное во-вторых. Малечка, кому должен принадлежать этот клад - по справедливости?

 - Я же говорю - нашедшему.

 - А не наследникам? Из Франции, из Ухрюпинска...

 - Ты имеешь в виду...

 - Да, свою мамашу.

 - Не знаю, - честно задумалась Малена. С одной стороны, она наследница, а с другой...

А вы бы ей хоть медяк дали? После всех подстав? А ведь визгу будет, если кто-то что-то узнает... узнает ли? Вот еще вопрос. Такое не скроешь. С другой стороны, семья Асатиани о своих делах отчитываться не обязана. Но и делиться с Маленой - тоже. И нигде не сказано, что сама Малена в живых останется. Ей остается только полагаться на чужое благородство.

 - Вот и я не знаю. Черт нас дернул с этим письмом и родословной.

 - А с Ольгой Викторовной поговорить?

 - Не надо, Малечка. Боливар не вынесет двоих.

 - А кто такой Боливар?

И разговор свернул в сторону рассказов О. Генри, сразу став серьезным и поучительным.

Мария-Элена Домбрийская.

– Ранен?!

Салфетка полетела в одну сторону, вилка - в другую. Матильда выскочила из-за стола, и помчалась бы в конюшню - перехватила Мария-Элена.