Довольный, я потёр руки. Поле вокруг меня теперь было покрыто снежными валунами и рытвинами. Это карта, запечатанная в цилиндр, сотворила себя из снега. Две тысячи вёрст отобразились на одной версте. Такой я выбрал масштаб.

Я закинул сумку на плечо, поднял цилиндр и побрёл на восток, осторожно ступая по уменьшенной земле Рании. То там то сям над картой висели сгустки белёсого тумана, из которого были сотканы названия городов, крупных деревень, рек и озёр.

Мне нужно было трансгрессировать в место, расположенное примерно в пятидесяти верстах от деревни Савкиной. Переноситься ближе я считал небезопасным, поскольку всякое частное перемещение вне специальных площадей запрещено законом Ранийской империи. Видно, судьба не лишена иронии, раз я, ловец преступников, сам вынужден нарушать закон.

Я знал, что перенос отзовётся колоссальной вспышкой магии и будет замечен и взят на контроль Министерством внутренней безопасности. Кстати, дело сыщика, бежавшего от следствия и избившего следователя, наверняка передадут туда же и будут связывать с ним каждое незаконное перемещение.

Вскоре я обнаружил местонахождение деревни и вернулся на некоторое расстояние назад (те самые пятьдесят вёрст). Здесь я туже затянул ремень сумки, чтобы она не слетела от вихря, засунул в карман компас и поставил цилиндр в снег другим концом. Судя по рытвинам, недалеко раскинулся лесок, в котором можно укрыться на случай погони.

— Сюда! — твёрдо произнёс я, и в ту же секунду сильнейший поток воздуха сбил меня с ног.

Рукой я вцепился в драгоценный цилиндр(ведь это он меня перебрасывает, а не я переношусь). Все части света смешались в голове, тошнота подступила к горлу. Меня раскрутило ужасно, ледяной воздух сбил дыхание. Серая мгла охватила плотным кольцом, крупные хлопья снега, обжигая, били по лицу. Но через секунду мгла посветлела, поток воздуха начал стихать, и вскоре я упал грудью на схваченную морозцем землю.

«Здесь совсем нет снега!» — приятно удивился я.

Но как только я поднялся и оглянулся вокруг, улыбка моя увяла.

«Откуда взялась река?», — спросил я себя. С этого вопроса начались мои несчастья.

Я поднялся, почесал ушибленные грудь и колени, смахнул с лица пыль и огляделся. Точно: лесок совсем не там, прямо передо мной река, справа через неё переброшен разбитый мостик с гнилыми досками. Мостик вёл к деревушке, дымари изб которой вычерчивались на фоне темнеющих облаков. Я был уверен, что на карте реки не было. Почему же я трансгрессировал именно сюда?

Версию о жандармском перехвате я отбросил сразу: на ногах уже сомкнулись бы колодки. Осталось одно: цилиндр промахнулся. «Такое бывает», — решил я, впрочем, неуверенный в том, что это действительно бывает.

Однако на долгие размышления не было времени. Трансгрессией не обогреешься, а я порядочно замёрз. Я поглядел на небо и заметил, что оно стремительно темнеет от набегающих туч. Это сразу отозвалось тревожными нотками в душе, но я решил, что прислушиваться к ним — невиданная роскошь во время любого путешествия. Я быстро, с некоторой опаской, но всё же благополучно перебрался через хлюпкий мостик.

«Что же это за деревня такая с никуда не годными мостами? — спросил я себя. — И почему из труб дым не идёт?»

Я поднимался по дороге, с которой время стёрло следы повозок. Мороз крепчал с каждой секундой, но я почувствовал и внутренний озноб.

«Тьфу ты!»

И вот я на главной улице деревни.

«Так и есть, заброшенная!»

Ни один звук не тревожил меня. Я поднял голову и ещё раз посмотрел на небо. Свинцовое, оно кишело вьющимися облаками, будто в его выси рождался ураган.

Да, я должен был уйти. И я мог бы уйти тысячу раз, но остался. Зачем? Никто не знает. Влекли пустые улочки, покосившиеся изгороди, тёмные избы, позади которых высились кучи хвороста и заготовленных на зиму дров.

Я закутался плотнее и решил, что нужно зайти в одну из изб, дабы точно знать, что происходит. Может, на жителей деревни наложено заклятие?

Перебросив сумку с уставшего плеча на другое, я выбрал избу посвежее и несколько раз постучал по забору. Ответом была лишь тишина да неожиданно сильный порыв ветра, засвистевший в голых ветвях деревенских осин. Я толкнул калитку и быстро перешёл по каменной дорожке к низенькому крыльцу.

На мой настойчивый стук вновь никто не отвел.

Тогда я твёрдой рукой потянул на себя резную ручку. Дверь бесшумно поддалась. В крошечные сенцы почти не проникал свет тусклого осеннего дня.

Распахнув вторую дверь, я шагнул на скрипучие половицы и замер поражённый. На табуретах, прямо в центре сумрачной комнаты, стоял недавно сбитый из толстых светлых досок гроб. В нём покоилась длинная фигура.

И вновь я должен был уйти, но вместо этого сделал шаг вперёд. Позже я понял, что в ту минуту более не владел собой. Трансгрессировав не в том месте, я сразу оказался в мерзких лапах одной загадочной, но беспощадной твари.