Моя рука медленно двигалась вдоль ее тела, наслаждаясь каждым миллиметром, пока я не достиг изгиба ее груди. Пальцем я выводил круги на ее коже, пока ее губы и язык медленно сводили меня с ума.

Я никогда не отказываю женщинам в ласке, но прелюдия для меня всегда была чем-то таким, что можно побыстрее закончить и перейти к главному делу, ради которого мы здесь, собственно, и собрались. Затем мы получали удовольствие и разбегались каждый своей дорогой.

Но с Дженсен… это взрывало мне мозг. С ней я не хотел торопиться. Сейчас в целом мире для меня не было места желаннее, чем этот диван, на котором Дженсен стонала и извивалась подо мной. Я мог бы изучать ее таким способом ночи напролет и все равно едва приоткрыл бы завесу тайны.

И ни что на свете не заставило бы меня оторваться от нее, даже если бы меня оттаскивали цепями.

Не отрывая одну руку от ее груди, я провел другой вдоль ее бедра, наконец-то хватая ее аппетитную попку. Как можно нежнее я постарался притянуть ее к себе, надеясь, что достаточно себя контролирую, чтобы не кончить от ощущения трения наших все еще одетых тел.

К слову, как бы сильно я не жаждал ощутить ее голую кожу своей собственной, я не хотел отказываться от того, как восхитительно медленно мы сейчас изучали друг друга.

С рычанием (да-да, я знаю) я углубил наш поцелуй, делая его еще интенсивнее. Еще чуть ближе, и я бы точно оказался внутри нее. Я не знаю, когда это произошло, но ее вздохи, изгибы и ее вкус стали нужны мне больше, чем воздух.

Она застонала, и я мгновенно влюбился в этот звук.

Рукой она водила вдоль моей спины. Я так увлекся, что не заметил этого, пока ее ногти не вонзились в мою кожу. Эта короткая резкая боль сработала как вылитый в костер бензин, и со стоном я прижался к ней, вжимаясь самой грандиозной эрекцией в жизни в ложбинку между ее бедер.

Должно быть, я сделал все верно, потому что она снова застонала и ответила на мое движение.

Желания окружало нас, как туман, и я наконец смог прервать поцелуй, чтобы проследить губами линию ее подбородка и уделить особое внимание местечку за ушком. Она прошептала что-то неразборчивое, и ее тихий стон прозвучал музыкой для моей души.

Я был счастлив оттого, что не только у меня не хватало слов.

Уверен, ее ногти оставили царапины, но мне было все равно, я хотел быть помеченным.

Я уже был отмечен, изнутри.

Чувствуя потребность прикоснуться к каждому миллиметру ее кожи, я проложил дорожку поцелуев вниз по ее шее, шепча ее имя как молитву. Вибрация ее стонов проходила сквозь мои губы прямо в член. Он пульсировал и становился все тверже, хотя не знаю, насколько это было вообще возможно.

Инстинкты требовали сорвать всю одежду до последнего клочка и погрузиться в нее, но я оттолкнул их прочь и запер за дверью. Мне не хотелось никуда торопиться. Каждый крошечный звук из ее губ был сокровищем, и я захотел собрать их все.

— Боже, Так, — выдохнула она, когда я достиг изгиба между ее шеей и плечом и чуть царапнул зубами нежную кожу. Пальцами она вцепилась мне в волосы, и я расценил это как подсказку, повторив движение. Она вздрагивала в моих объятиях, и опять голос в моей голове кричал, что она уже должна быть обнаженной, с задранными до ушей коленями.

Я знал, что если не остановлюсь сейчас, то не остановлюсь совсем, пока не позволю этому голосу победить. Но я был не готов. Пока не готов.

Мы уже были на грани, но все еще могли отступить. Если мой член окажется внутри нее (и Господь знает, что я хотел этого каждой клеточкой своего существа), пути назад больше не будет. Все изменится.

Так что вместо того, чтобы двигаться ниже, чего, вероятно, ждала от меня Джен, я вернулся назад, дразня ее губы легкими укусами и прикосновениями, пока ее руки, все еще сжимающие мои волосы, практически не припечатали мое лицо к ее.

Похоже, что мы двигались по улице с двусторонним движением.

Ее язык вторгся в мой рот, и в этот раз она проглотила мой стон. Каждый раз, когда я пытался отступить, она напирала, угрожая утянуть нас туда, где властвовало желание.

Так продолжаться не могло. Я наконец-то усмирил свою похоть, практически заковав эту сучку в кандалы.

Проявив максимум силы воли, я смог оторваться от пьянящих изгибов тела Дженсен и навис над ней, опираясь на локти и колени, глядя на нее сверху вниз. (Достаточно решительный, чтобы отодвинуться, да. Недостаточно умный, чтобы прервать контакт целиком, нет.)

Она раскраснелась, и ее губы были темно-красными от всей тонны внимания, которое получили. Ее веки дрогнули, она приоткрыла глаза и удивленно посмотрела на меня сквозь пелену желания.

— Так?

Я пытался сдержать учащенное дыхание, но решил просто забить на него. Она знала, что я хочу ее, зачем пытаться это скрыть?