Катя почувствовала вкус дикой грусти. Язак не поворачивался сообщить ещё и o самоубийстве Ромена Гари. Совсем ни к месту, видимо, просто от волнения она произнесла:

– Чтобы быть счастливым вдвоем, недостаточно быть несчастным поодиночке.

Но эту фразу Гари, которая стала крылатой, почти все уже знали. Разумнее всего было бы открыть и зачитать приготовленный доклад, где стройные и такие красивые фразы заканчивали выступление:

– Любимые писатели вне смерти!

У Романа Гари нет памятника из бронзы и гранита. У него нет могилы, и это хорошо, ведь он бессмертен! Не ищите его в Пантеоне – его там нет, он остался для нас в Пантеоне литературы! Жизнь продолжает жить в его произведениях! Ведь его смерть – это не уход, это возвращение к читателям! Роман Гари был последним Героем нашего времени…

Но Катя не произнесла этих красивых фраз… ей почему-то вспомнилась песенка Александра Вертинского, которую так любила мама Ромушки и именно она прозвучала в день его похорон во вторник 9 декабря 1980 года на церемонии в Инвалидах.

Ведь Роман всегда по-старомодному целовал ручки дамам, может быть, выполняя пожелание матери сохранить славянскую традицию, а может быть и потому, что просто не мог жить без женского общества и всегда был уверен, что человечество может спасти только женщина. Без женщин нет жизни! Он нравился им, женщины его обожали! А он каждый раз при новой встрече думал, что, может быть, вот эта – та, которая нужна ему. Он ждал чуда – но чудом были его произведения, потому что все встречи, чувства, страдания, эмоции – всё служило материалом для постройки его романов.

Последним увлечением Романа была грациозная балерина Лейла Шеллаби.

С 1978 года они жили вместе, но это не спасло писателя от одиночества.

2 декабря 1980 года Ромен Гари сложил с себя полномочия Рыцаря Человечества. Он застрелился в своей квартире на rue du Bac…

Катя больше не могла произнести ни слова, Это не был комок в горле, как она часто читала в книгах, просто не было никакого горла и никаких слов. Только сердце болело так, что казалось, вся боль Парижа вливается в её грудь. Катя резко повернулась спиной к слушателям, взбежала на сцену и стала собирать свои бумаги. И только тогда напряжённую тишину спугнули громкие аплодисменты. Все хлопали стоя. Кивнув головой в знак признательности, Катя поспешно покинула зал, где с большого экрана внимательно следил за происходящим Ромен Гари.

Открыв кран с холодной водой в туалетной комнате, она пыталась «потушить жар лица», но внутренний жар – чем унять?

– Только бы поскорее ускользнуть отсюда, – подумала Катюша, – так не хочется присутствовать на коктейле, отвечать на вопросы или слушать глупые шутки. Продвигаясь к выходу медленно, но верно, обходя гостей с бокалами в руках и что-то радостно жующих, она вяло отметила про себя, что Франция – страна гастрономического национализма и оптимизма, как вдруг высокий заметный мужчина, «одетый в белое, как правда, полотно», остановил её вопросом:

– Вы ничего не сказали о посмертной записке Гари, почему?

Катя вздрогнула, взглянула ему в лицо, но не увидела глаз, спрятанных за темными стеклами очков. Но ей почему-то представилось, что они холодны и насмешливы.

– Если Вы ищите загадку смерти писателя, то эта записка не откроет тайну. Я знаю её, увы, наизусть и могу прислать Вам SMS. Она вытащила из сумки старенький, но верный мобильник и стала записывать его номер телефона. Катенька владела французским в совершенстве и говорила почти без русского акцента, но сегодня она допустила роковую ошибку, записав вместо 97–87.

Как часто бывает, что самые нелепые случайности меняют нашу жизнь… Даже не спросив его имени, она с облегчением выскочила на av. Gobelins. Словно узнавая Катю, верхушки деревьев радостно качались, устилая желтыми листьями тротуар. Разметавшиеся пышные волосы Катюша наскоро вплела в косу и вспомнила маму, говорившую ей с нежностью: «Осень моя золотокосая…»

Уставшие ноги сами несли её к спасательным стульям террасы ресторана «Антракт», но Катя решительно вошла в темноту помещения, где было пустынно и тихо. Заказав дежурное блюдо – plat du jour, как говорят французы, она удивилась, что раньше не замечала явной связи этих фраз, где французское «du jour» превратилось в русское «дежурное». Ей начал открываться истинный смысл самых простых слов.

Обязательная натура Кати требовала исполнить обещание – отправить незнакомцу последние слова её любимого писателя:

«Никакой связи с Джин Сиберг. Любителям разбитых сердец просьба не беспокоиться… Так в чем же причина? Возможно, ответ на этот вопрос следует искать в названии моей автобиографической повести "Ночь будет спокойной" и в заключительных словах моего романа "Лучше не скажешь". Я наконец достиг предела самовыражения. Ромен Гари».

В конце записки ей совсем не хотелось писать обязательные фразы французского этикета. Она просто подписалась – Катя.

В Лурде (Lourdes) – известном месте паломничества, куда с надеждой на выздоровление приезжают больные со всех концов света, на улице la Grotte находится женский монастырь Clarisses, получивший своё название от святой Клер, жившей ещё в XII веке и канонизированной в святые после смерти. С самого детства Клер тяготилась богатством и роскошью своей семьи и, когда ей исполнилось восемнадцать лет, убежала из замка, чтобы жить в бедности и молитве. Став вскоре настоятельницей женского монастыря, Клер творит чудеса исцеления больных. Поэтому не случайно, что именно в Лурде, где не иссякает чудодейственный целительный источник, в XIX веке был воздвигнут этот монастырь кларисс. Но даже в эту тихую обитель бесцеремонно ворвался интернет и модернизация, реставрация и перестройка гостевой части монастыря.